Мало фотографий с другими актерами
Вообще, было интересно, как они поставят Стендаля. К тому же есть еще какое-то продолжение, так и заявлено - «Красное и черное» - роман с приложением.
Перед спектаклем мне рассылка РАМТа поспешила несколько раз сообщить, что играть Жюльена Сореля будет не Красилов. Меня, честно говоря, это обрадовало. Не люблю я, когда артисты более старшего возраста молодежь играют.
Решила зайти на сайт и просмотрела, кто играет вообще. Оказалось, что исполнительница роли Госпожи де Реналь только одна – Нелли Уварова, Сореля играл – Денис Баландин.
Что еще создало позитивное настроение, так это интервью, на которое я наткнулась, переключая радио во время прогулки с собакой – неожиданно приятное интервью с человеком, а не с исполнительницей роли Кати Пушкаревой (хотя и к сериалу возвращались, но все-таки было приятно слушать ведущих, обращающихся и интересующихся ей самой). В общем, все сошлось, чтобы было интересно.
Спектакль не для всех, я бы так сказала. Сразу понять, нравится тебе или нет, нельзя, потому что и не задаешься вопросом. Сценическое оформление интересное, ничего лишнего на сцене, все достаточно функционально, и не скрывается ничем это грубый фон декораций – зачем от действия отвлекать? Тем более в первом акте, когда идет драма с первой встречи.
Хотя переложение романа кое-что заставило порезать для сцены, и я отлично понимала, что без этого никак, для меня было непонятным, как они будут передавать чувства – ведь не полыхнуло пламя сразу? Да еще и внутренний голос героев.
Очень помог в этом художник по костюм. Во–первых, с самого начала бросается глаза изображение фигур из шахмат в костюмах женщин - только у них, а у остальных обычные костюмы, которые будут подвергаться той же трансформации, что и костюмы всех действующих лиц;
во-вторых, это раскраска костюмов прямо во время действия незаметными штрихами – что дальше будет с чувствами не понятно. Женские костюмы били действительно сделаны по мере действия все больше «мазками кисти», а мужские просто тканные – как разница в переживании чувств. И хотя все участники во время развития действия «окрашивались», то даже такой нюанс как свидетель и осведомленный человек отличались: догадывающиеся или осведомленные резко меняли свои одежды на красный, те, кто был внутри всегда были с оттенками белого, только в конце полностью были в красных одеждах.
Белый цвет играет роль в первом акте, во втором его уже нет.
Второй акт был другой, даже игры такой со цветом не было – черный уже присутствовал в жителях столицы и не боялся приклеиться к Жюльену, и резко закрашивал все остальные цвета.
Женский черный костюм г-жи де Реналь принял форму нормального платья (выбор сделан, другие женщины будут чьим-то фигурами) только в конце, но рукава дали понять, что ее партия после окончания действия еще не закончена, и ей жизнь еще пожертвует, чтобы новую партию разыграть.
Первый акт очень драматичный, и напряжение нервное, все понимают с самого начала, что ничем хорошим не закончится. Зал хлопал только в конце первого акта. Второй начался на контрасте сразу с шуток и шутки не отпускали довольно долго, до развязки. Хотя понимаю обоснованность этого контраста: вся серьезность его прежней жизни и легкое отношение к ней в Париже, но мне не очень понравился такой переход. Драма вернулась с монологом Нелли в конце, когда она «писала» письмо, произнося его – самая сильная сцена в спектакле. Не знаю, есть ли фотографии этого фрагмента, но те, кому не нравилось что-то, думаю, будут согласны только из-за этого короткого монолога смотреть весь спектакль. Свет накалывает этот момент до электрического разряда на сцене и в зрительном зале.
(начало «написания письма»)
Свет играет большую роль в спектакле. Вместе с костюмами помогает передать все нюансы, которые просто невозможно передать, если не играть роман от корки до корки, ничего не изменяя.
Даже легкому халату отведена роль по началу защитника, под которым пеньюар выдает все срасти его обладательницы, но и он сдается, только проблески доводов разума остаются на нем:
Отношение к актерам менялось, точнее к одному – к Сорелю. Или актер очень переживал из-за премьеры или неопытность сказывалась, но в начале он «пружинил» на сцене – нервные движения, походка, жесты. Потом уже он почувствовал себя спокойнее, что ли, или это так хотели передать первые чувства Жюльена в доме мэра. Первый акт, акт страстей, принадлежал Уваровой, она выдавала зрителю очень сильную чувственность пластикой, движениями, порывами, Баландин был больше похож на истукана, каким и должен был быть Жюльен в начале, когда был слишком юн и не опытен. В конце первого акта он своего героя полностью перевоплотил – последняя сцена прощания. А в конце действия уже созревший, совсем другой, осознавший. (Молодец)
В самом начале, при виде, нервозности главного актера очень радовали остальные, опытные – радует, что они выходят на сцену и играют так, как будто перед ними не сидит зал в несколько сотен, а они действительно сейчас проходят мимо и что-то говорят.
Хотя, вру, молодежь тоже не подвела: были легки, порывисты, но это вписывалось в их героев. А дети очень гармонично дополнили образ матери и отца (даже на поклоне) семьи де Реналь.
Забыла сказать про самое главное действующее лицо, которое по началу было воспринято мной, как ведущий, потом вторым голосом всех, затем вообще автором. Во время всего действия это лицо, в антракте опознанное в программке как Мале, все время говорило эпиграфы из романа, только во втором действии явно пошли эпиграфы не оттуда, и была приведена фраза от Казимира Малевича. Ну что ж, значит, роль наблюдателя наряду с нами, была и ему отдана, только он еще и вмешиваться мог, будучи вторым голосом.
Актер, видимо, тоже нервничал, потому что трудно было его воспринимать в первом акте во время произнесенных им эпиграфов, все последующее он говорил уже по-другому как-то (кто актеров знает, какие у них приемы) – воспринимались они уже как что-то очень нужное, определяющее дальнейшее направление действия и прихоти самого автора.
И этот герой, в отличие от всех остальных заставляет зрителей все время быть в действии, потому что закрашивал окно, в котором вначале отражались герои, а затем он беспощадно укорачивал им срок своими мазками, замазывая их изображения в стекле, убирая из памяти по ходу действия, является своеобразным отсчетом времени в обратном направлении – выкрасит то сначала в красный, потом в черный.
Сам он во всем черном, хотя Жюльен бросает ему свой сюртук, который не красный, а более оранжевый (опять игра цветов, под сюртуком красный жилет с черным узором – он уже приехал в Париж с ощущением Парижского духа, «забывая» Луизу), сидит на Мале, как не его, да и любая одежда – лишь одежда. Единственный персонаж, с которым цвет не играет, он уже избрал себе черный – отсутствие цвета.
А у героев эта игра продолжалась, в последней встрече красный еще пытался пробиться, но уже все заволокла чернота.
P.S. Ого! Я написала.
P.S.S. Жалко нет, фотографий, а то было бы более понятен рассказ о цвете в одежде. Схожу потом на персональный сайт Н. Уваровой, наверное, там что-то есть.
Вход
FAQ
Поиск
Мне так костюмы понравились и декорации, что я про них только в антракте и говорила 
Спасибо за отзыв. Очень понравился твой анализ.
В общем, думала, что это какая-то необычная трактовка будет, и неизвестно что еще от Стендаля там останется… 
И мы еще Петю ловить замучаемся, я так поняла, что он не особо жалует своим присутствием этот спектакль. Основным там Баландин идет. Хотя в передаче "Кто там?" (посмотрела ее на Персональном сайте Красилова), режиссер так прямо и говорит, что задумывалось все ради пейринга Неля-Петя.
