Палата

Это просто сказка… И не имеет никакого отношения ни к НРК, ни к наступающему Новому году. Моя грустная сказка, написанная когда-то давно под влиянием одной мудрой книги. Больше и сказать-то нечего. Просто сейчас слишком много свободного времени – вот и довожу до ума старые истории… А с кем мне ими поделиться, как не с вами, мои родные?

Так рассказывают люди о волшебном времени, когда мир был юн и светел, когда зло еще не проснулось на Земле, а тьма не вызывала страха. Перед опрокинутой темной бездной, прозаично именующейся ночным небом, было лишь восхищение и смутное влекущее волнение и порыв, когда хочется бежать навстречу падающим звездам, раскинув руки словно крылья… Это было давным-давно, и люди помнят лишь немногие предания, дошедшие до них, смутные и невнятные, полные тоски и светлой печали по временам, которых не вернуть. И мало кто теперь верит этим легендам, так похожим на сказки, и мало кто просыпается ночью, когда предрассветное небо плачет сверкающими звездами, от неуловимого и манящего порыва, зовущего – куда? зачем? И все же память осталась…

Тогда их было двое – он и она. Никто не помнит, когда и зачем пришли они в этот мир, только-только пробудившийся для жизни. Людей в те бесконечно далекие времена было еще мало, и селились они в основном на юге, поближе к воде и солнцу. Но эти двое не были людьми – нездешний свет горел в их глазах, непонятными были их речи, а за спиной немногие из видевших их угадывали темные трепещущие крылья. Странными и непонятными существами считали их люди и бежали в страхе, стоило им заметить в вечереющем небе крылатую смутную тень… Потому предания о тех двоих разноречивы и запутанны – все реже показывались они на глаза людям, все дальше уходили они, пока не канули в небытие. Неизвестно, что сталось с ними – ясноглазыми пришельцами из другого мира, и молчат людские хроники о них, равно как о единорогах и драконах, остались лишь сказки, тихий шепот ветра, доносящий из далека два забытых имени…

И была гроза. И яростный ветер набрасывался на скалы, и рокотал прибой, приветствуя ураган, и летели по темнеющему вечернему небу разорванные клочья туч, окрашенные закатным солнцем в фиолетово-багровые тона. И смеялся юный мир, пробуя силу стихии, и вторили ему люди, еще не научившиеся бояться грозы и того, что она несет с собой.
Мир был молод, и мир только постигал всю изменчивую прелесть жизни. Тогда, после яростной грозы, когда солнце скрылось в тучах и на сумеречном небе зажглись первые звезды, появились в этом мире двое – он и она. Неуверенно, с опаской глядели они на новый мир, в который закинула их судьба. Девушка подняла голову, в разрывах туч высматривая что-то в небе, и радостно вскрикнула, указывая своему спутнику на яркую звезду, показавшуюся на мгновение из черноты. Уже увереннее они пошли по засыпавшей земле, и юноша, глядя как сгущаются сумерки, протянул руки к небу, расправляя за спиной темные – чернее самой ночи – крылья…
Люди говорят, что в ту первую ночь они облетели всю землю, привыкая и изучая новый для них мир. Говорят также, что учились они слушать и слышать мир, и преуспели в этом. Они могли говорить с травами и цветами, деревьями и камнями, животными и птицами, и многие тайны были открыты им. Говорят еще, что много раз пытались они сблизится с людьми, но лишь некоторые говорили с ними, остальные же разбегались в страхе. Может быть, потому ближе всего им стали иные существа: девушке – белые гордые единороги, живущие высоко в горах и редко показывавшиеся человеку, а юноше – драконы, наделенные мудростью и силой всех земных стихий.

И был вечер… И солнце валилось за горизонт, окрашивая небо во все оттенки пурпурного, от нежно-розового до густо-малинового, и само небо наливалось темной синевой, принимая первые робкие звезды. И смеялась девушка, расправляя за спиной черные крылья, ловившие дуновения приближавшейся ночи, и улыбалась звездам, как старым знакомым. Там, далеко-далеко, светилась мягким светом ее родина. Люди не знают, почему один из них, молодой мужчина, решился покинуть своих соплеменников, отважился на длинное путешествие в новый, едва народившийся мир. И почему девушка, бросив все, последовала за ним. Возможно, звезды знают ответ, потому что неспроста немногие люди, видевшие пришельцев и говорившие с ними, называли их Детьми Звезд и Ночными Странниками.

И была ночь… И вставали колдовские травы, зажигались призрачные огоньки над болотами, и туманы стелились над полями. Тишина накрывала мир, и мир спал, убаюканный ласковой песней ночи. И выходили из сонного леса белые единороги, послушные зову девушки, и танцевали в свете Луны драконы, укрощенные юношей. Говорят, что люди, видевшие этот колдовской танец, теряли сон и покой, становились вечными странниками, чужими людям, что манил их неверный свет звезды, и открывались многие тайны земли и неба… Говорят также, что в особую ночь, когда родная звезда девушки оказывается ближе всего к Земле, распускаются прекрасные таинственные цветы, сулящие людям, нашедшим их, вечную молодость и благоденствие. Вот только мало кто видел их, и говорят, что со временем они исчезнут совсем, как исчезла та, что создала их…

И было утро… И девушка пела вместе с пробуждающимися птицами, журчащими ручейками, шумящими деревьями. Люди иногда видели ее тонкую фигурку, бегущую через поля, в венке неувядающих цветов, слышали ее песню и заливистый смех. Иногда к ней присоединялся ее спутник – в такие дни они скакали верхом на единорогах, обгоняя ветер. Некоторые говорят, что единорогов она привезла с собой с далекой звезды. Еще говорят, что и драконы – существа нездешнего мира. Мало кто из людей видел их, еще меньше говорило с ними, они исчезли вместе с единорогами и пришельцами, и стерлись из человеческой памяти. Преданий много, и теперь уже никто не скажет, откуда появились эти существа и куда они ушли…

И был день… И утомленные, они падали на траву, глядя в безоблачно-синее небо, и отдавались своим мыслям. Поднимали руки к небу, впитывая в себя тепло солнечных лучей – они не были людьми, и лучистая энергия солнца, луны и звезд поддерживала их силы, заменяя еду и питье. Часто они говорили о чем-то своем, и часто хмурился юноша, вглядываясь в легкомысленную синеву земного неба. Тогда он шел в потайные чащи, морские глубины или на вершины холодных гор, где нашли себе прибежище его драконы, гладил их сверкающую чешую, и что-то шептал им. А девушка грустила, тихо напевая что-то на непонятном людям языке, предчувствуя беду, хотя не знала о грядущем ничего… Она не была человеком, но она умела любить.

«Зачем ты отправилась за мной?» - холодный взгляд, нахмуренные брови. Вздрогнул от легкого прикосновения к плечу. – «Я не звал тебя, я хотел уйти один. Почему? Не понимаю…»
Она грустно улыбалась, глядя в его лучистые глаза.
«Зачем? Тяготы путешествия, неизвестность, оторванность от всего, что ты знала в прошлом… А что взамен?»
Она только качала головой.
«Я люблю тебя. Я полюбила этот мир, это небо, это солнце. Почему я должна была остаться, если ты уходил навсегда?»
«Не понимаю… Разве любовь стоит этого? Это неправильно. Из-за меня ты погибнешь. Тебе нельзя быть со мной.»
А она лишь смеялась, подставляя лицо ветру, чувствуя приближение ночи и расправляя крылья.
«Это мой выбор, моя судьба. Пойми же, я ведь счастлива! Разве это не чудо - вокруг нас и в нас самих? Разве не чудо, что я могу каждый день, каждый миг видеть, слышать, ощущать этот мир? Разве это не прекрасно – впитывать в себя эту любовь и дарить ее тебе? Разве ты сам не чувствуешь, какое это счастье?»
Но все больше хмурился юноша, недоверчиво качая головой.
«Это – всего лишь маленький мир среди миллионов других таких же миров. Есть места куда более прекрасные, чем это. И зло придет сюда, как приходит везде, где есть жизнь. Ты еще слишком молода, чтобы понять.»

Девушка опускала лучистые глаза. На это ей нечего было возразить.
Юноша пожимал плечами и уходил к своим драконам. «Глупости», - говорил он, не оборачиваясь.
А она только грустно улыбалась ему вслед.
«Ну и пусть – это мой выбор. Я люблю тебя»
Она не была человеком, но она умела любить…

Странные песни пела девушка, оставаясь одна. Часто люди слышали ее голос, когда в сумерках летела она навстречу ветру – и что-то невыразимо печальное было в ее песнях, словно предчувствие беды, словно прощание. И мир замирал, впитывая в себя незнакомые слова, и долго еще после того, как смолкала песня, глухо выли в лесах волки, волновались травы, плескалась рыба в реках, и беспокойство оставалось в сердцах людей. И зловеще-кровавым светом горел восток на рассвете, и сама земля стонала, предчувствуя перемены.
Потому что мир менялся. Все чаще гремели страшной силы грозы, вспарывали черноту мрачных небес молнии, земля волновалась и разламывалась, холодные ветры мчались над ней, вздымая огромные водяные валы на морях и реках. Люди в ужасе бежали перед разыгравшейся стихией, чувствуя недоброе. И все с большим страхом вглядывались в темное небо, щетинившееся острыми иглами звезд, прося богов защитить их от пришедшего зла. И говорили они, что видели, как среди черных туч, все чаще заволакивавших прежде ясное небо, мчалась светлая фигурка единорога, неся на себе крылатую всадницу, и в стонах ветра слышалась им тихая печальная песня нездешнего мира, полная боли, невыразимой печали и мольбы.

Она ничего не могла сделать. Земля, прежде благодарно откликавшаяся на каждое движение души, на каждое прикосновение рук, теперь лежала неподвижная и пустая. Она больше не слышала ни шепота неродившихся трав, ни тихой песни деревьев, цветов, тока жизни самой земли. Ничего. Вязкая пустота под руками – словно срываешься в пропасть. Она пробовала мысленно потянуться к звездам, к темному ветру, что давал ей силу летать, но робкий лучик ее души словно смяли, накрыли плотной крышкой неба – не вырваться. А горизонт вспухал новой грозой, грозно ворчал и сыпал молниями, где-то далеко ревело и бросалось на высокий берег обезумевшее море, и холод подкрадывался с севера. А еще был страх, слепой звериный ужас людей, который она чувствовала даже во сне. И боль самой Земли, боль всех ее творений, которые за долгие века, прожитые здесь, она научилась чувствовать как свою собственную. И ожидание чего-то неотвратимого и ужасного, глухая угроза откуда-то извне. И горький вопль внезапно прозревшей души – из-за нас, все из-за нас…

Тогда юноша ушел. Ушел молча, не сказав ей ни слова прощания. Ушел – и увел за собой всех драконов. Возможно, он отправился на поиски других, более совершенных миров, о которых мечтал. Возможно, хотел защитить юный мир от надвигающейся беды… об этом молчат легенды. Равно как и о том, почему в новую жизнь он не позвал свою спутницу.
…Долго искала его девушка, до боли вслушиваясь в голоса земли, но земля молчала. Тогда она взяла с собой самого быстрого единорога и улетела на поиски – одна посреди ставшего непонятным и враждебным мира. Но, говорят, все было бесполезно. Он не откликнулся на зов. Он не вернулся.
И плакало звездами бездонное ночное небо, и тоскливо выл ветер в вышине, и раненной птицей билась девушка, потерявшая вдруг способность чувствовать Любовь, разлитую в воздухе юного мира, и отдавать ее молодому мужчине, которому она оказалась не нужна. И горькие слезы ее, говорят люди, проросли полынной травой – символом печали и безысходности. И ее горе, казалось, передалось самой земле. Пришла в мир невиданная прежде осень. Природа умирала, исчезала жизнь, уходили прочь животные и птицы, потому что все смертоноснее становилось дыхание севера. Потом пришел лед, поглотивший все – поля, леса, реки и моря. Люди уходили все дальше на юг, но и там чувствовалось веяние бесконечной зимы. Ночи стали длинными и ледяными, звезды казались маленькими осколками льда, а в темном небе то и дело вспыхивало невиданным светом обманчивое переливчатое сияние, сулящее еще большие морозы.
Лишь она одна осталась в насквозь промороженном мире. Ушли даже единороги – ушли, чтобы никогда не вернуться. И говорят люди, что не летала она больше по ночному небу, подставляя лицо свету Луны и звезд – сломанными и больными стали ее крылья. А из песен ее, горьких и безнадежных, мороз создавал причудливые и прекрасные замки, хрупкие застывшие цветы с острыми как бритва краями и ледяные пещеры, никогда не виданные людьми. Говорят, что волосы ее стали белыми, как снег, среди которого она жила, и в глазах навсегда потух отсвет далекой звезды. Все реже звучали над землей ее песни, и тихим призраком она скользила по пустынным застывшим залам ледяных дворцов, в вечном сумраке зимней ночи.
С той поры никто из смертных не видел ее, не слышал ее голоса, и неизвестно, что стало с ней. Говорят, что судьбы людей и целых народов не интересны ей, и что вся жизнь ее превратилась в вечное ожидание. Где-то далеко, в царстве вечной зимы и морозов, она до сих пор ждет своего любимого, ради которого оставила свой дом и свой мир. Если он когда-нибудь вернется, говорят, лед и снег растает, и спящий мир вновь оживет, принимая двух пришельцев, которым земля стала вторым домом. И вновь зазвучат ее песни, и вновь вернутся единороги и драконы, и дряхлеющий мир возродится. Но все меньше и меньше надежды на то, что это когда-либо произойдет, и все меньше и меньше остается тех, кто помнит и верит…
Не осталось ничего, даже имена стерлись из памяти людей. Остались лишь смутные предания, больше похожие на сказки. Осталось лишь непонятное зовущее чувство, уводящее некоторых людей из дому в поисках кого-то или чего-то. Остались лишь песни.
Она не была человеком, но она умела любить…

_________________
Листья желтые над городом кружатся...