Часть11. Цунами.
Да как он посмел?
Да что себе позволяет???
Как он мог так с ней поступить????????
Исчезнул, не сказав ни слова!!!!!!
После всего того, что между ними было????
Колю разбудил стук в дверь. Спрятав гудящую голову под подушку и надеясь поймать недосмотренный сон, он стук проигнорировал. Но он настойчивым лесным дятлом бил по затылку. Потом, к стуку добавился голос. А сон все равно пропал.
- Зорькин, открой дверь! Ты что, оглох!!!!
- Какого черта? Спать ведь на рассвете улеглись!
Увернувшись в одеяло, потопал к двери.
В роли дятла за дверью был обнаружен опухший и взволнованный Роман Дмитрич.
- Что? Что случилось?
Ворвавшись в комнату, Рома начал бегать из угла в угол. Огибая кровать и ударяясь о журнальный столик.
- Эй, да что случилось?
На втором круге определился маршрут – вокруг кровати, к окну, выскочить на балкон, потом забежать в ванную…Коля сначала наблюдал за этой эстафетой, не в силах расстаться с одеялом, а потом впрыгнул в брюки, и словил Малиновского на очередном круге под краном в ванной.
- Ты мне объяснишь, что случилось?
После всех нежных слов, которые он ей говорил!
После всех обещаний, которые он ей давал!
Исчезнуть!
Без слова объяснений!
- Он не просыпается, понимаешь?
- Кто? Кто не просыпается? – Что есть силы тряхнул Малиновского за плечи. – Ты можешь толком объяснить?
- Да, ресторатор хренов!
- Как не просыпается? – на лице Кольки отражением поселилось тоже испуганное выражение лица.
- Да вот так!!! Как вечером уснул за столом, так и спит! Я его звал! Я его встряхнул, малость совсем! А он спит!!!!
- Ну, и пусть спит!
- Ты не понимаешь? Он почти не дышит!
Сначала она хотела утопиться.
Потом – утопить его.
Потом - повеситься на пояске любимого платья, небрежно сброшенного в угол.
Потом…ей глаза заслонила пелена неуемной ярости.
Она должна была ему отомстить!
- Я же говорил, что лучше было бы просто его споить! - теперь они бегали вместе. Из одного угла в другой. Сталкиваясь по пути с балкона в ванную и огрызаясь.
- Ты его тоже убивать собирался!
- Да, но не отравить же!
- Это была гениальная идея!
- Ага, как и все остальные твои идеи!
- А яхта?
- Не факт! Они еще не вернулись! Вот когда я увижу, что все в порядке, тогда твоя идея и будет гениальной!
Выцарапать бесстыдные глаза!
Разбить стекла его очков, чтоб никогда не смотрел на нее сквозь них!!!
Влепить ему столько пощечин, чтобы щеки горели огнем!!!!
В конце концов, уселись на разные края кровати и замерли.
- Что делать будем? - спросил Роман.
- Понятия не имею. Что я Катьке скажу? Что по глупости отравил ее бывшего мужа? - Коля снова натянул на голову одеяло. - Купив зелье у сомнительного египтянина, который говорит по- русски?
- А у него завещание было? – вдруг оживился Ромка. - Станет богатой вдовой.
- О, Господи! За что? За что мне это наказание! Малиновский, ты …!- Подушка полетела в ухо Малиновскому.
- Да, молчу я! - Все-таки словил подушку на подлете, обнял и опять загорюнился…- Делать что-то нужно!
- Пошли, что ли посмотрим на него?
- А, может, не стоит? - Ромка вжал голову в плечи. - А вдруг он уже….это…..Может, домой, а? В Москву…
- А номер на чье имя? Или это ты для Жданова подарочек организовал?
- О, Господи! А что я Жданову скажу!…Хотя….- светлая улыбка озарила Ромкино лицо. - Хотя, может, он и порадуется….
Она отдала ему лучшие годы своей жизни!
Мерзавец!
Подлец!
Очкарик!
И этого человека она привыкла считать почти мужчиной своей мечты!
- Надо собраться с духом и что-то делать!
- Пошли!
И из- за этого человека, она должна была потратить деньги, отложенные на новый костюмчик на билет на самолет!
И из-за этого человека, она должна была терпеть эту идиотскую жару!
В ее-то положении!
Небольшая гостиница на берегу моря должна была стать эпицентром для нового набирающего обороты цунами.
Цунами звали Викторией.
Аркадьевной.
Клочковой.
А вы что подумали?
Часть 12. В неизвестность.
- Я боюсь!
Укоризненное:
- Кать...
- Я боюсь!!!!!!!
Ироничное:
- Кать…
- Я, правда, боюсь!!!!
Ласковое….
- Ты мне не веришь?
Ее положение была абсолютно не завидным. С тех пор, как Ольга Вячеславовна уехала к детям в Штаты, остальные члены шайки потеряли всякий стыд и совесть. Нет, стычки давно перестали носить характер вооруженных столкновений, но умиротворенно счастливый вид «дамочек» вызывал в Вике такое раздражение, что она зачастую напрашивалась сама.
Главная причина конфликта состояла в том, что ее «неприятельницы» перешли в категорию замужних и посему Вику стали жалеть.
Это было невыносимо.
Ладно бы посмеивались, а ведь стали предлагать познакомить с каким-то другом Шурика….
ЕЕ? С каким-то там?????
ЕЕ?
- Я верю, я, правда, верю…..но я не могу…- вцепившись в поручень лесенки, опустившись в воду почти по грудь, но, не решаясь разжать рук и оттолкнуться от ступеньки, шептала Катя.
- Я тебя удержу…- Андрей спрыгнул в воду прям с борта, и накручивал вокруг нее круги, уговаривая разжать руки и поплавать вместе с ним.
- Но тут же глубоко? – Очки, найденные в пакете, заботливо собранном Зорькиным, вместе с купальником и еще парой платьев, забыты наверху. Она щурится от яркого солнца и от того, что, кроме поддернутой синей дымкой моря, и его лица, периодически скрывающегося в волнах, она больше ничего не видит.
- Глубоко…- он уже поклялся сам себе, что никогда ее не обманет. - Я до дна не донырну…..
- Мы утонем…- она уже поверила в это «мы».
- Не утоним, иди сюда….
- А вдруг, тут акулы водятся? - последняя лукавая улыбка….
- Тут одна акула, большая такая…Но она уже завтракала…Хотя, от десерта эта акула, наверное, не отказалась….
Разжимает руки и отталкивается ногами от лестницы…. В неизвестность.
Срочно нужен был муж. Причем, не какой-то, а Муж.
Это решение, ее озарило, когда Женсовет в полном составе начал жалеть Киру после развода. Кира от жалости тоже зверела, советов не слушала, но она-то еще могла заставить их молчать. А что было делать бедной Вике?
Срочно замуж. Срочно - обморочно!
Кандидатов на роль Мужа было не много.
Собственно, так как сам Муж нужен был «вчера», рассматривались только знакомые кандидаты.
Кандидат №1 пролетел мимо нее в понедельник, буркнул «Доброе утро, Виктория » и скрылся за дверью кабинета. Вика посмотрела в след и сказала себе: « А что? А я - могу!».
Одно мгновение она парит в полной невесомости, а потом он подплывает ближе и она мертвой хваткой цепляется за его шею ..
- Страшно? – теперь даже дымки не видно.. Ничего не видно, кроме его лица..
- Не знаю…- успокаивается….Расслабляется.
И вдруг он разжимает руки, обнимавшие ее, подныривает вниз и, подхватив ее за ноги, высоко подкидывает вверх.
Целое мгновение, задохнувшись от восторга, она летит в воздухе, а потом еще мгновение опускается в воду… Машет беспорядочно руками, всплывает на поверхность воды, вопит «Андрей!»…..
Он хохочет, а потом подныривает снова, и она опять взлетает чайкой над волнами…..
На кандидата №1, которым по большому счету, она бы утерла нос всем, в том числе и задаваке- Кире, ибо он был птицей высокого полета, потрачено две недели.
Первую, она ходила в самых смелых из возможных нарядов, обливалась самыми сладкими из возможных духов…Безрезультатно.
Наряды Андрей не замечал, от духов оглушительно чхал и грозился ее уволить, если эта газовая атака не прекратится.…
Вторую неделю она одевалась в паранжу делового костюма, бегала за ним и преданно глядела в глаза.
Он пообещал сводить ее к психиатру.
Вика предложила ему сходить самому. На этой торжественной ноте попытка была признана безнадежной.
Ну и, пожалуйста, тоже мне! Полечится, ему явно не мешало бы. Вот Кира та, до сих пор убеждена, что все дело в Пушкаревой. Три года сохнуть и по ком? Псих! Лети, пташечка!
Кандидат №2 на наряды, одетые не для него, прореагировал более внимательно, но когда флюгер Викиных поисков спутника жизни обратился в его сторону, Малиновский просто сбежал. Вниз, в дебри производственных этажей, к обитающим там нимфам и наядам.
Человек, добровольно находящийся там, по мнению Виктории, обладал разумом пресмыкающегося.
Кандидат №3, с личиной огнедышащего дракона, казался и самой Вике бесперспективным. Но..попытка не пытка.
Еще неделя была убита на Воропаева. Дракон приобрел новый повод для насмешек, а Вика новый мобильный телефон.
Кандидат №4 оказался последней надеждой.
Он был вполне обеспечен, хотя периодически рассказывал, что у ничего и нет. Скромный.
Он был влюблен в нее, хотя периодически пропадал из ее поля зрения. Застенчив.
Он был очень даже ничего в качестве весьма важным для Вики. Мужском. Настолько, что, не заметив, как это случилось, она прикипела к мимолетным встречам и не то, чтобы жарким, но каким-то уже очень ласковым объятиям.
Настолько, что она сама сделала ему предложение.
Он согласился.
Она была в восторге.
Она засыпала самой счастливой женщиной на земле.
А на утро он пропал.
А вечером «неприятельницы» сообщили, что Николай сегодня не приедет за отчетом, потому как уехал с Катюшей на курорт.
С кем? Сразу не поняла Вика.
Нет, эту новость она не могла оставить безнаказанной. Она ему покажет!
Палуба прогрета утренним солнцем. Валяться на ней – одно удовольствие.
Волосы безнадежно спутаны. Голос охрип от смеха и криков.
Она умеет плавать.
Нырять.
Летать.
День кажется бесконечным. Руки помнят тяжесть ее тела. Губы – соль ее губ.
Он вспомнил, что значит смеяться.
Улыбаться.
Дышать.
Часть 13. Путь.
Жарко.. . Хочется пить…Ему мерещатся ручьи с прозрачной прохладой…Но вокруг только песок…Раскаленный под полуденным солнцем, обжигающий босые ноги зыбучий песок…
Жарко…Хочется в тень… На небе нет ни облачка и само небо от палящего солнца не голубое, а серовато-золотистое… На него больно смотреть глазами, запорошенными мелкой липкой, словно туман, пылью…
Он устал… Он шел издалека, а пустыня немилосердна к праздным путникам… Пустыня немилосердна даже к вереницам верблюдов, которые он иногда видел из-за барханов… Пустыня жестока к любому, кто нарушит ее покой…
Когда уже почти не осталось сил, губы потрескались, руки безвольно опустились, сквозь облако поднятого ветром песка он увидел оазис. Пальмы, окружающие кольцом белоснежный шатер, смоковницы, несколько пышных кустов около журчащего ручья… Под негустой листвой затишно, прохладно…Из последних сил путник поспешил к нему.
Это был не мираж… Ручей журчал, тень охлаждала непокрытую голову, кусты были усыпаны гроздьями мелких, остро пахнущих чем-то знакомым ягод. Но, забыв про жажду и усталость, он заворожено следил из-за кустов за спектаклем, зрителем которого невольно стал.
У шатра он увидел женщину, укутанную в восточные одежды так, что открытыми оставались только глаза. Она была словно околдована чем-то. Глаза затуманены, погружены в саму себя…Она была неподвижна, но когда вдруг журчание ручья и шелест листвы заглушила заунывная мелодия, женщина начала танцевать.
Ее движения были чувственны и грациозны. Повинуясь только ей известному ритму, женщина изгибалась, наклонялась из стороны в сторону, замысловато двигала руками, призывно – бедрами, замирала, а потом начинала все вновь. Фиолетовый шифон, складками драпирующий ее тело, иногда разлетался и оголял то хрупкое предплечье, то изящную ножку. Потом движения женщины ускорялись, она начала кружиться и вмиг фиолетовое облако слетело с ее плеч, а под ним оказалось ярко-розовое. Движения становились еще более чувственными, очертания тела- более четкими, ритм – еще более ускоренным…
Путник подошел ближе и сквозь кусты неотрывно следил за танцовщицей. И вдруг заметил, что он не единственный зритель этого спектакля, да и сам спектакль устроен не для него.
Мужчина сидел на песке под тенью пальмы, загоревшей спиной к нему. Путник не видел его лица, но что-то показалось ему знакомым в широких плечах, а может быть в чуть склоненной набок голове …Когда –то он видел этого незнакомца…Было людно и был яркий свет, а может быть темно и сыро, но было тогда что-то тревожное в этих плечах… И во взгляде пугающих отчаянных темных глаз… Темных? Он точно видел его…Угроза? Где он мог его видеть?
Его внимание отвлекает звон золотых цепочек на запястьях плясуньи и вот, слетевший розовый обнажает чуть округлый животик, а персиковый, который был под ним, скорее оголяет, чем прячет тело женщины…
Знакомое тело... Странно…Путник никогда не видел ее обнаженной, а тем более – такой. Томной, до зачарованности, раскованной, до бесстыдства…
Чужой?
Разбросанные куски ткани подхватывает ветер и, покружив над кустами, швыряет их под ноги путнику…Завороженный, он не отводит глаз от подскочившего мужчины, который легким движением подхватывает утомленную женщину, распрощавшуюся с последним, персиковым своим укрытием, на руки … Белоснежный полог прячет слившихся в поцелуе любовников…
Путник в ярости пытается сделать шаг…Не выходит…Разноцветные лоскуты рассыпались комком змей, заунывная мелодия сменилась на наводящее ужас шипение… Бесстыдные змеи ползут по его ногам, он пытается их сбросить, сделать хоть несколько шагов, вернуть себя ту, свою женщину из рук другого, внушить ей, что это наваждение, что все пройдет..
Парализованный, он не может даже вздохнуть…Его грудь уже сдавила черная с зелеными пятнышками змейка, а желтая, совсем маленькая, скользит по шее…
Его взгляд проникает сквозь шатер, где мужчина сильными руками удерживает ослабевшее тело женщины…к ее глазам, потемневшим от страсти, распутным чужим?…счастливым….Увидеть бы еще его лицо,… но, нет, оно склонилось к ее шее, спряталось в волосах,.. так и осталось тревожным воспоминанием... Его взгляд проникает сквозь белоснежный полог, туда, где на мягком ковре, украшенном древними письменами, в едином порыве сливаются любовники…
Закрывает глаза сам, не в силах видеть эту картину… Последним усилием сдирает желтую змею с шеи… Изгибается, пытаясь сбросить остальных…Задыхается от жары и ужаса… Сдавшись, падает на песок…
Просыпается…
Михаил неуверенно встает с кресла, опираясь руками о стены, добирается к своему номеру, морщась, скрывает с себя мокрую от пота одежду, долго пьет воду из-под крана, потом еще дольше стоит под ледяным душем…
Сон? Настолько реальный, что он еще может напеть заунывную мелодию, что у него еще болят ноги от долго пути, что на шее осталась странная покрасневшая борозда…след от приснившейся змеи?
Реальность? В которой его предсказуемая в своей правильности жена со всей страстью, которою мужчина может хотеть от женщины отдается другому? Знакомому, но не узнанному?
Что же он пил вчера такое, что голова раскалывается на части, но мысли четки и понятны? И главная внушенная сном мысль - он должен ее отпустить…
Отпустить? Свое счастье? Пусть правильная до раздражения, холодная до скучности, но ведь он ее любит…Такую, раздражающую, холодную, вечно занятую… А эту? Эту он сможет любить? Никогда, в самые сокровенные минуты, он не видел ее такой. Он даже представить себе не мог, что она может быть такой…Сможет ли он забыть, что она была такой для другого? Холодность простить куда легче, если не считать ее равнодушием…
Где она? Нужно увидеть ее, выяснить, что случилось, и, может быть, сон окажется бредом редко, но сильно пьющего?
Увидеть…
Кать, ты где?
…На мягком ковре, исчерченном древними письменами, сплелась в единый клубок со своим загоревшим любовником.. Потерялась в белоснежном шатре из пластика и металла, посреди бесконечной водной пустыни… Глазами, томными до зачарованности, тонет в его глазах, руками, дерзкими до безрассудства, впивается в плечи, губами шепчет «Да..» на его вопрос…
Через мгновение она качнется ему навстречу и их мир померкнет…
Часть 14. Без названия…Палате посвящается…Пациентки поймут…
Телефонный звонок раздался аккурат тогда, когда, волоча сумку по пыльной дороге от автобуса к гостинице, Вика подвернула ногу и сломала каблук золотистых босоножек.
- Вик, где тебя носит? Почему ты не работе? - заботливая верная подруга…. Кто же еще? Решила начальника построить? А телефон, как всегда пришлось доставать со дна сумки!
- А? - черт, как же жаль босоножки… И до гостиницы еще идти и идти… Вдоль дороги, по которой с воем проносятся автомобили, а потом еще вниз, к морю. А со сломанным каблуком этот путь превращается и вовсе в пытку.
- Ты где? Что за гул? Что, опять на метро? Тебя ждать к обеденному перерыву или …?
- Кир, к какому перерыву? Я же тебя вчера предупреждала, я в Египте.- Вика откинув эффектным жестом волосы с люба, наклонилась, снимая вторую босоножку.
- Где?
- В Египте я! – орала, перекрикивая машины, Вика, отламывая второй каблук для равновесия.
- И что ты там забыла?
- Кир, да чем ты слушала? Я же тебе вчера все объяснила! Я замуж выхожу!
- В Египте?
- А почему нет? – Господи!!!! ну почему это все происходит именно с ней? Чертовы босоножки!
- Не знаю… Как-то необычно.. А почему ты меня не пригласила?
- Кир, ты издеваешься? – наконец-то, черт, и почти прилично..
- Почему издеваюсь?
- Кир, ты в каких облаках вчера летала?
- А что было вчера?
- Вчера я тебе рассказывала, что мне нужно уехать, потому что Зорькин сделал мне предложение и исчез, а мне нужно замуж!
- А..Ты об этом…Но, мне помниться, ты говорила, что это ты сделала ему предложение?
- Это не важно, Кир!
- Ну, не знаю...тебе виднее.
- Вспомнила, наконец-то!
- Вик, просто Андрей второй день не берет трубку, я могу думать только об этом.
- Кира!
- Что Кира?
- Не начинай, я тебя умоляю…Он уже тебе даже не муж, - так еще один поворот и, кажется, она у цели! О, уже и море видно!- Позвони Малиновскому, он же с ним уехал.
- Малиновский решит, что я законченная истеричка!
- И что? Какое тебе дело до того, что решит Малиновский?
- Не знаю…
- Звони, Кир, звони. Потом расскажешь, что там у них?
- Ладно.
- Пока!
Без каблуков она передвигалась гораздо быстрее, но появляться в таком виде перед своим будущим мужем в таком виде было ниже ее достоинства, поэтому Вика свернула с центральной аллейки и, спрятавшись за беседку, достала из сумки пару захваченных на всякий случай вечерних туфель и переобулась. Она как раз склонилась над сумкой, пряча в нее изувеченные босоножки, когда услышала знакомый голос…
- Что делать будем? – интересовался Малиновский у кого-то…Черт, не видно ничего… Пришлось раздвинуть зеленые лианы, увивающие беседку, теперь она отчетливо слышала каждое слово. На всякий случай ущипнула себя за ухо. Малиновский! А кто рядом? Мелковат для Жданова..
- Главное, что он жив! - Что????? Зорькин?
- Не факт!- бодро и улыбчиво отвечает Малиновский. Вы что об Андрее????
- Не знаю...Ты мне лучше скажи, почему ты его на кресле ожидал увидеть, если он заснул за столом?
- Так я же тебе объяснял…Я его тряхнул маленько…
- В противоположный конец комнаты?
- Ну, не через балкон же…
- И на том спасибо….- А Жданов второй день не берет трубку… Изверги! Хотя…Вряд ли Малине бы удалось тряхнуть даже спящего Жданова, тем более в противоположный конец комнаты…
Тут-то и увидел ее задумчивое лицо Роман Дмитрич…
Вместо того, чтобы поздороваться или обрадоваться на худой конец, он зачем то обнял Колю за плечи и проникновенно ему сообщил:
- Ты, Коль, главное, не волнуйся…Найду я наш труп…И на яхту сам сгоняю…Ты не нервничай…- и перевернул его лицом к Вике…
И уцепившись за кстати зазвонивший телефон бодро утопал в сторону берега:
- Кирочка? Как я рад тебя слышать! Что случилось?
Часть 15.Безмятежность.
Малиновский так увлекся описанием того, как вчера днем Андрей, катаясь на скутере, утопил свой телефон в волнах, что сам почти поверил в это… Кира, правда, не поверила. Впрочем, как всегда. Но почетную обязанность открыть ей правду, он не посмел бы взять на себя. Слишком высокая честь… Да и чревато. Хотя, учитывая Андрюхину скромность в этих вопросах…Может, письмо написать.? Так, мол и так. Балбес он просто, в памяти все это время хранил образ своей ненаглядной, увидел и пропал…Что взять с такого?
ЗЛ жалко. Она ж разнесет все на мелкие кусочки. Не женщина, фурия! Огонь.. Эх, и почему ….
Остаток дня он провел в поисках Михаила. Прохаживаясь на широкой центральной улице, он увидел Колю, обвешенного пакетами, который выходил следом за Викторией из обувного магазина. В целях конспирации перешел на противоположную сторону и спрятался под навес миленького кафе. Королева Виктория его проигнорировала. Это был ее звездный час. Вся прибрежная авеню местного разлива была посвящена магазинам. Не московским, конечно…Но на безрыбье…Да… Слава Богу.. самого пронесло. И на том спасибо. И чего Колька при этом улыбается? Вешаться в пору… Чудак.
Михаила он так и не нашел. Гениальная в своей примитивности идея обернуться и поискать его у себя за спиной, так и не пришла ему в голову. А зря. Михаил ходил за ним следом, надеясь, что этот товарищ точно приведет его к Катерине. Сначала он ходил за Колькой и черноволосой девицей с громким голосом, но после третьего магазина понял, что бесполезно. А этот был перспективным.
После традиционной сиесты, Малиновский опять бродил по улочкам, заигровал с местными наядами, две из которых согласились скоротать с ним вечерок… Собственно, не наяды, так, пастушки….Но, для поддержания формы, очень даже ничего.
Его маршрут закончился аккурат на пристани, куда в это время причаливала красавица-яхта.
На море был полный штиль. Яхта шла со спущенными парусами, на самом малом ходу, осторожно рассекая белоснежным носом прибрежные воды… Когда она причалила Рома подошел к трапу, шутливо кивнул выпрыгнувшему Андрею. А потом они вдвоем, словно сговорившись, подали руку медленно спускающейся даме. Дама была тронута. Роман склонился голову в гусарском поклоне.
- Добрый вечер, Екатерина Валерьевна.
- Добрый вечер, Роман Дмитрич..
Неловкую паузу нарушила сама Катя.
- Роман Дмитрич…. Вы же понимаете, что я не могу не сердиться на вас...
- Я на это не смел и надеяться…
- Я просто о том, что я и обиду свою лелеять не намерена. Это прошлые дела..и ..- все решила некстати сбежавшая слезинка с ее громадных глаз.
Рома закашлялся , и поцеловал даме руку. Паузу развеял подошедший к ним капитан с приглашением на прогулку, когда только русским господам будет угодно.
- А где Колька? – спросила Катя, когда капитан отошел, использовав весь свой мешок красноречия и получив взамен целый мешок благодарностей.
- Да, и, может, ты расскажешь нам, как вам удалось найти общий язык? - спросил Андрей, глядя на Рому и непроницаемо улыбаясь.
- О…Это долгая история. С чего начать?
- С того, где он.- попросила Катя. – Я не верю, что он без причины мог сюда не прийти.
- У него была причина. Темноволосая и громко кричащая…
- Клочкова, что ли? - удивился Андрей.
- Ага. Он видите ли, по доброте душевной ей как-то жениться пообещал…
- Жениться? - перебила его Катя. - Колька?
- А что вас удивляет, Катерина Валерьевна? - нахмурился Андрей.
- Только то, что я об этом ничего не знаю, - уточнила Катя, смеясь.
- А…Тогда ладно!
- Я могу продолжать? – прервал их личный диалог Роман.
- Мы слушаем…- смеялся Андрей обнимая смущенную Катю за плечи.
Они медленно шли по пирсу, выдающемуся далеко в море, к берегу. Рома в самых сочных красках описывал визит Виктории и ее облаву на местные достопримечательности в виде магазинов. Впрочем, другие достопримечательности ее бы и не заинтересовали. Катя смеялась, Андрей шел рядом, вслушиваясь в ее смех и крепко сжимая маленькую ладошку в своей руке.
Ее смех смолк у самого берега. Там, у вбитой с песок высокой сваи, стоял Михаил.
Напряжение ладошки испугало Андрея, Роман, заметив объект своих поисков, прервал рассказ и в сердцах выругался.
Михаил внимательно смотрел на Катю и строгим голосом поинтересовался.
- Ты мне объяснишь, что происходит?
- Сэр, по легче….- Рома привычно пытался сгладить все острые углы.
Андрей ограничился тем, что успокаивающе крепче сжал ее руку.
- Я жду.
- Миша…- начала Катя, но Михаил ее не слушал, он напряженного вглядывался в стоящего напротив мужчину, который рассматривал его чуть склонив голову на бок и непроницаемо улыбаясь.
- А я ведь вас узнал.. . Вы приходили ко мне в ресторан, еще до его открытия, а Елена Александровна вас не пустила. Бывший начальник.
- И что с того? – Малиновский аж напрягся от спокойствия в его голосе и на всякий случай переместился от ошарашенной этой новостью Катерины к Андрею ближе.
- А то, что я не знаю, что вы ей сделали, но ее это почти убило!
- Убило? – переспросил Роман.- А я могу узнать, в чем это выражалось? Она тоже пила неделями, лезла в драки и спала в такси?
- Малиновский! - с ледяным спокойствием произнес Андрей.
- Что, Малиновский? – Разозлившийся сам на себя Роман уже не мог сдержаться. – Они тогда весьма хладнокровно убили друг друга и , по-моему, квиты, так что, милейший, оставьте свои обвинения до следующего убийства!
- Между прочим, она моя жена! – проорал Михаил.
- Между прочим, бывшая! – проорал Малиновский.
- Вы лезете не в свое дело!
- Это мое любимое занятие!
- Малиновский! - пригрозил Андрей, поглаживая ладошку и всматриваясь в ее изумленные глаза. Растерянные, удивленные…
- Миша, идем, поговорим. – Катя вытянула руку из руки Андрея, улыбнулась ему и спустилась со ступенек пирса на берег. Михаил прошел за ней следом.
- Почему ты ее отпустил? – обрушил свой гнев на Андрея Роман. – У тебя вообще, башка варит или от солнца все растеклось?
- Ром, она должна с ним поговорить.
- Должна? Слушай, Жданов, а тебя жизнь ничему не научила? Она должна, а ты сам? Мне, между прочим, Кира звонила и интересовалась, куда ты пропал. Ты ничего никому не должен?
- Я ей все объясню!
- Когда?
- Немедлено, раз ты этого хочешь!
- Не я хочу, ты должен!
- Малиновский, что на тебя нашло?
- Плохо спал! Вот тебе телефон, объясняй!
Андрей взял телефон и набрал знакомый номер. Долго ходил по пирсу, стараясь не оборачиваться и не смотреть на берег. Непроницаемо спокойным голосом рассказал все Кире. Потом она швыряла трубку и снова перезванивала. И он снова извинялся и все ей объяснял.
Он так и не смог объяснить, что все- таки заставило его обернуться. Малиновский так и не понял, почему у него вдруг сдавило в груди и стало трудно дышать. Михаил так и не вспомнил, откуда у него в руке оказался нож.
Катя медленно оседала на песок, сквозь шум в ушах она слышала вопль подбежавшего Кольки. Потом, на мгновение разлепив наливающиеся свинцом веки, она увидела родные глаза. Еще пару мгновений она балансировала на грани забытья и сознания, прислушиваясь к криками Малиновского. Она дождалась, пока ее поднял на руки Андрей, и отключилась
Ее окутала темнота. Покой. Безмятежность.
Часть 16. Неизведанность.
Она плыла в темной, холодной воде с лениво колышущимися водорослями. Все ее тело наполнено легкостью, каждая клеточка наслаждается невесомостью. Бурые, бордовые, цвета болотной ряски водоросли иногда путаются в волосах, но даже это приятно. Она бы осталась тут навсегда, но нет. Она знает, что это все не надолго. Она только должна доплыть до маленького источника света, мерцающего там вдалеке.
-Это ты во всем виноват, Малиновский! - вывел Романа из ступора сдавленный голос Андрея.
- Что?
Операция длилась уже третий час.
Коридор измерян на шаги.
Трещинки на потолке пересчитаны…
- Если бы ты не написал свою идиотскую инструкцию, Катя бы не ушла из Зималетто. Если бы ты не убедил меня, что она меня не любит, я бы нашел ее еще после приезда. Если бы ты не притащил меня сюда на отдых, мы бы не встретились, но с ней бы было все в порядке.
- Ты все сказал? – безучастно выдавил из себя Ромка. Пусть ворчит, лишь бы не сидел с отсутствующим видом и не бродил по коридорам, как призрак .- Ты забыл добавить, что если бы мне вчера не стало его жаль, то я бы не напился, и Михаил сейчас уже бы был в Новосибирске.
Третий час тишины.
Третий час глупых разговоров.
Третий час неизвестности….
- Все. – Андрей встал с дивана и опять ушел бродить по коридорам.
Иногда какая-нибудь водоросль почти закрывает мерцающий огонек, но она отводит ее рукой и плывет дальше. Ей самой странно, как она может так долго плыть, не сплывая на поверхность, но может. Тем более, что ей невозможно понять, где она эта поверхность. Там, куда тянуться водоросли? Может быть, там, куда устремляются яркие тропические рыбки, бирюзовые, алые, цвета зари или ослепительно желтые? Они плывут вниз.. А еще иногда мимо нее.
Но легкие продолжают глубоко раздуваться, водой ли, воздухом. Сначала от такого глубоко дыхания было даже больно, теперь - уже нет. Она привыкла… И сама подстроилась под этот ритм. Глубоко, до головокружения вдохнуть, сделать несколько гребков к свету, полюбоваться рыбкой с ярко-голубым хвостом, выдохнуть без пузырьков, снова вдохнуть.
Туда, к свету, сквозь неизведанность.
Колька, сидящий на другом конце дивана от Малиновского, все не мог прийти в себя. Он провел замечательный день и был готов к не менее замечательному вечеру. Любимая девушка в состоянии счастливой душевной ( от магазинов) и физической (….) усталости теплым котенком скрутилась у него на груди, когда раздался телефонный звонок и тетя Лена рассказала ему свой сон. Коле не понадобились даже ее комментарии, чтобы понять, что выпавший во сне зуб грозит большими бедами. Он подорвался и, не обращая внимания на Викины вопли, умчался на пристань. Он как раз подбегал к причалу, когда услышал Катино надрывное : « Я люблю Его, понимаешь? Всегда любила!» и увидел блеснувший клинок.
Что было потом, он помнил смутно. Нокаутированный Малиновским Михаил, приходил в себя, охлаждаясь в прибрежных водах, прибежавшая следом Вика вопила, что упадет в обморок, если ей не объяснят немедленно, что происходит, Андрей куда-то тащил Катю…
Он опомнился уже в больнице, когда за улыбчивым арабом-доктором, разговаривающим по-русски с неожиданным тонким грузинским акцентом, захлопнулась дверь и осталась осязаемая тишина, нарушаемая лишь шагами Андрея и вздохами Малиновского. Да еще звонками Вики, которой он поручил выловить Михаила из прибрежных волн, доставить в гостиницу и не спускать с него глаз. Вика доверие оценила, даже спросила разрешения, чтобы позвонить Кире и все ей рассказать. В просьбе было отказано, и в память о шести новых парах туфель и мечтах о предстоящей свадьбе, она обещала молчать.
По сторонам от нее тоже кипела жизнь. Там, размытые темнотой и водой со скоростью метро проносились вспышки огней. Иногда, они были просто огнями, внезапно появляющимися и внезапно пропадающими. Иногда они были размытыми лицами. Заплаканной мамы, хмурого отца, взъерошенного Кольки. Остановиться и успокоить их она не могла. Ей нужно было вперед. Туда, к мерцающему, постоянно увеличивающему мощность сиянию.
Малиновский был зол сам на себя. За очередной идиотский план, за неожиданное вчерашнее сочувствие к этому нервному господину, за бестолковое сегодняшнее хождение по улицам… За то, что он чувствовал свое бессилие и не мог ничего изменить.
Андрей час за часом впадал в состояние близкое к анабиозу. Ему казалось, что он плывет в какой-то темной мутной воде, и какие-то неясные тени колышутся по бокам… А потом очередная вспышка бессильного гнева заставляла вынырнуть его на поверхность, и ходить по коридорам, и опять беззлобно ругаться с Малиновским, а потом замирать у окна, вглядываться в темноту и вспоминать…Девочку, бегающую за ним по коридорам, девушку, которой он лживо клялся луной когда-то, женщину, которую он любил…
Дышать наконец-то стало легче. Она уже могла не вдыхать до головокружения, а набирать воздуха совсем чуть-чуть. Вода перестала быть темной, ее насквозь пронизывали первые робкие солнечные лучи. Она знала, что осталось еще совсем недолго. Но это было так прекрасно - плыть.
В неизведанность сквозь безопасность.
На исходе четвертого часа, к ним вышел доктор и сказал, что операция закончилась, что все относительно неплохо, пациентка отправлена в реанимацию и до утра вряд ли проснется, а потому всем тоже лучше разойтись.
Малиновский ушел спать. Колька - сторожить Вику и Михаила и собираться с духом, чтобы сообщить Пушкаревым, что не уследил за их дочерью. Андрей ушел на пляж и несколько часов пролежал на песке, медленно перебирая его в руках, так же, как вчера ее волосы.
Когда небо стало сереть, он вернулся. Доктор, растративший к утру свои улыбки, пропустил его в зал, где стояли штук восемь кроватей, но только одна из них была занята. Потерявшаяся на ней Катерина казалась совсем девочкой, бледной, худенькой. К правой руке присоединена капельница, она сама до самого подбородка накрыта белой, жесткой простыней. Спит. Слышно только ее дыхание. Но это и было важнее всего на свете. Просто сидеть и вслушиваться в ее дыхание. Просто дышать рядом с ней. Взял ее за руку и до восхода солнца гладил ее ладошку, привычными, однообразными движениями, проводя большими пальцами по запястью.
Осталось совсем чуть-чуть. Еще пару гребков. Но как же трудно. Вода перестала быть водой. Она стала похожей на загустевающий желатин в розовой формочке ее мамы. Она просто устала, наверное. А может быть, нужно было и дальше продолжать дышать также, медленно и глубоко? А может быть, это конец ее пути? Но огонек уже так близко. Почему она должна отпустить его? Почему? Почему? Почему?
Потом свет заслонил все вокруг, взял ее за руку, и она исчезла.
Когда сквозь опущенные жалюзи стал проникать серый, неожиданно хмурый рассвет, его вывел из оцепенения ее тихий оклик.
- Андрей?
- Привет, - выдавил он из себя.
- Где мои очки, я ничего не вижу. - прошептала она, не открывая глаз.
- А ты попробуй открыть глазки. - усмехнулся он в ответ, сгоняя вглубь непривычные и уже кажущиеся бессмысленными слезинки.
Она замолчала на пару мгновений, он убирал с ее лба рассыпавшиеся волосы и улыбался. Словно собравшись с духом, она открыла глаза и улыбнулась в ответ.
- Я приплыла.
- Куда? - спросил он, поднимая ее ладошку и целуя холодные пальцы.
- К тебе. Только холодно.
- Холодно?
- Холодно.
В комоде около кровати нашелся плед, он укутал ее и прилег рядом.
- Так лучше?
- Лучше. - словно сонный ребенок ответила она.
- Спи. Еще совсем рано.
- Ты не уйдешь?- она закрыла глаза и глубоко вдохнула.
- Нет. Я обещаю, я не уйду.
- Хорошо.
- Только не уплывай больше.
- Не буду.
- Спи.
Часть 17.
Самой мучительной составляющей дня были перевязки. Нужно было взобраться на высокий стол под громадной бестеневой лампой, смириться с тем, что смущаться не стоит, в данный момент для улыбчивого доктора, безбожно строившего ей глазки на обходах и при случайных встречах в коридорах, в данный момент она всего лишь «проникающее ранение грудной клетки» и не более. Перетерпеть боль, когда он будет снимать присохшие за ночь повязки, ухватиться за край кушетки и сдержать дурноту, когда он будет промывать ее дренажи, выдохнуть, когда чистая повязка будет надежно приклеена лейкопластырем… Все остальное время, гуляла ли она, лежала ли, спала ли, она была беззаботно счастлива.
Колька был посажен полковником Пушкаревым на гауптвахту, без права переписки и с вынутой сим-картой из телефона. Но после того, как Вика приглядела еще один магазин с шикарными сумочками, ей удалось растопить сердце Валерия Сергеевича. Колька был выпущен, обласкан, накормлен и прощен.
Вечером второго дня пребывания в больнице Катю посетила с визитом Кира Юрьевна. Влетела фурией в коридор, увидела ее медленно топающую с перевязки, держась за стенку, и замерла. Что ужаснуло ее больше? То, что еще вчера вечером она засыпала, мечтая сделать с этой девчонкой нечто подобное? Или то, что у Андрея появились седые прядки на висках? А может быть то, что вдруг ей стало казаться бессмысленным все то, что она жила почти всю жизнь?
Она просила с Катей два часа, рассказывая о Зималетто, передавая выдуманные приветы от подруг, сплетничая об общих знакомых…
Выйдя из больничного корпуса, встретила Малиновского и проревела у него на плече до рассвета.
Вместе с Кирой прилетела Юлиана. Рассовав по широким карманам чиновников энное количество купюр, ей удалось невозможное: Мишенька теперь был вне преследования уголовными и процессуальными лицами. Его единственной судьей была совесть. Обвиняла ли она Катю? Отчасти. Пробежал неуловимый холодок между ними. Потом, многие месяцы спустя, она скажет, что больше обвиняла себя за вмешательство и подталкивание Кати к этому браку, но никогда они не станут так близки друг к другу, как раньше. А Кате будет рада, что эта страница ее жизни наконец-то перевернута.
Елена Александровну сначала покорил Малиновский. Неуемным аппетитом и веселыми историями, который он рассказывал без остановки. Она так и не вспомнила, какую роль он сыграл в судьбе ее дочери. Он был самым главным дневным их гостем. Приходил в компании плюшевых зверей, воздушных шаров и шоколадок. Медсестры его обожали.
Гость вечерний Елену Александровну смущал. Серьезностью, сдержанностью, прошлой закореневшей обидой на него. Елена Санна старалась улизнуть перед его приходом. На четвертый день она плохо спала от жары, и пришла в больницу очень рано. Отворив бесшумную дверь, она замерла. Катя спала на здоровом своем боку, спиной к Андрею, а он, целомудренно спящий поверх одеяла, обнимал ее во сне, осторожно уложив руку так, чтобы не затронуть повязку. Перекрестив их и прошептав запомненную с детства нехитрую молитву, она закрыла дверь, распахнув и для него настежь свое сердце.
Последний вечер перед Катиной выпиской Коля и Малиновский провели с Михаилом. Малиновскому было, все-таки его жаль. Коля ворчал, но пошел вместе с ним. Приговорив три традиционные бутылки- виски, коньяка и водки, джентельмены обнаружили еще одну, недопитую в шкафу…
---------------------------------------------------------------------------------------------
На следующее утро рейс на Новосибирск был задержан по убедительной просьбе двух русских. Один из них, интеллигентного вида очкарик на беглом английском пытался объяснить ситуацию. Второй, классический хулиган обаятельной наружности, постоянно его перебивал, комментируя рассказ на медленном, состоящем из отдельных слов английском и быстром образном русском.. В Новосибирск должен был улететь третий, мирно спящий на плече у второго. По словам очкарика , спешка была вызвана эмоциональным состоянием последнего. От него сбежала бывшая жена. К своему бывшему начальнику. Их следы опять затерялись где-то в море. Координаты неизвестны. В таком состоянии лучшее лекарство - родной дом, не правда, ли?
Хулиган комментировал более подробно, но, увы, его смесь английского и русского персонал понимал плохо. Хотя, упоминание им без всякой связи с предыдущим рассказом слов «зима» и « лето», чрезвычайно оживило ожидающую рейса в Токио японскую госпожу. Она тут же на быстром, и не менее образном японском охарактеризовала, как потом уже все поняли., бывшего начальника, к которому сбежала эта самая бывшая жена. По ее словам, нужно было непременно помочь этому бедному господину, потому что «Зиданов-сан» мужчина, к которому сбежала бы любая, в том числе и сама японская госпожа, но он был женат. А к тому же, по слухам, его сердце было безнадежно разбито…
Двадцатиминутный бурный диалог закончился переливистым храпом « бедного господина» и проводам его на борт самолета. В виду особого случая, сопровождающим даже разрешили доставить его на борт лично и пристегнуть. Вернувшись в аэропорт, очкарик и хулиган проводили взглядами взлетающий самолет, и хулиган даже послал ему в след воздушный поцелуй, помянув при этом некого египетского господина, не обманувшего их с зельем. И, если б он тогда не переборщил с виски, все было бы вообще идеально. Но все к лучшему, а у них впереди еще одно важное событие.
О единственном своем упущении, они вспомнят еще через день, прощаясь в холле гостиницы после долгой и утомительной развлечениями ночи. Отправляя «бедного господина» из южного морского курорта в новосибирские февральские морозы, они забыли про его багаж.
Правда, к тому времени, «бедный господин» уже успел прилететь в родной город, проснуться и протрезветь, а его мама напомнить ему, что Катя никогда ей не нравилась… Слишком уж хорошенькая.
---------------------------------------------------------------------------------------
Имя « Зиданов-сана», собственно Андрея Павловича Жданова, через несколько дней обошло все модные журналы. Он был назван самым романтичным человеком этого холодного и ветреного февраля. Он женился. По старинному морскому обычаю, он был соединен браком капитаном прогулочной яхты в открытом море. О его избраннице, Екатерине, было известно так мало, что было проведено целое журналистское расследование.
Его поручили одной начинающей особе с поручением превратить всю историю в романтичную сказку, которая вызовет бурю эмоций у читательниц.
Расследование привело ее в компанию «Зималетто», которая принадлежала уже упомянутому Андрею Павловичу.
Там же продолжала работать его бывшая жена, Кира Юрьевна Воропаева. Она прокомментировала ситуацию очень кратко: « Я желаю им счастья!» И что самое удивительное, казалась вполне искренней при этом… Большего журналистке так и не удалось добиться.
Секретарь Андрея Павловича, Виктория Аркадьевна Клочкова, была куда более словоохотлива. Она поведала, что является лучшим специалистом по финансовым проблемам в Зималетто, что закончила два курса МГИМО и что всегда рада помочь, но работа – на первом месте. И вернулась к чашке кофе и пасьянсу в компьютере. Правда, от нее все-таки довелось выяснить, что избранница господина Жданова в свое время работала в Зималетто. И что Виктория выходит замуж через неделю и свадьба будет по высшему разряду.
От начальника отдела кадров, Урядова Георгия Юрьевича, журналистка сбежала сама.
Действующая группировка со странным названием Женсовет, в составе шести сотрудниц компании, отличных друг от друга по всем статьям - от возраста до манер, могла бы стать главным источником информации. Если бы они собрались вместе. Увы, третий день внутри самой группировки бушевали вооруженные действия. Самая молодая из них, Мария, утверждала, что она всегда знала, что между Катькой и Андрей Палычем было что-то нечисто. Светлана, самая рассудительная, пыталась убедить всех, что это лишь плод Машиного воображения, и на самом деле, все случилось уже сейчас. Амура призывала в ответчики карты , незамедлительно раскладывала их веером и, указывая на трефового короля, утверждала, что именно он был в тогда, когда она гадала Кате в «Ромашке». Татьяна молча жевала булочки. Александра поминала некий пакет и говорила, что все началось с него. Ольга Вячеславовна, приехавшая погостить к ним из Америки с трехлетним внуком в честь такого события, отпаивала всех валерьянкой.
Гениальный модельер компании, Милко, рассматривая показанную журналисткой фотографию Екатерины, утверждал, что это ошибка и эта бабочка не имеет никакого отношения к Пушкаревой.…
Романтичную сказку ей подарил вице-президент компании, Роман Дмитриевич Малиновский. Правда, длилась она ровно одну ночь, но эта ночь стоила многих.
Сами молодожены от комментариев отказывались.
После свадьбы они стали неуловимы. Париж, Лондон, Рим, Мадрид…
Отыскать их было невозможно. Вернувшись в Москву, через несколько месяцев, они поселились в загородном доме, вели тихую уединенную жизнь.
Они быстро забылись бы прессой, если бы упрямая журналистка все-таки не докопалась до начала этой истории, и не продала эту сказку, изменив имена и даты популярной кинокомпании.
Впрочем, даже потом от комментариев главные герои этой истории отказались.
Какое им было дело до остального мира?
Миражи растворялись друг в друге.
_________________ -У него очень воинственный вид.
-Наверное, хочет заказать еще одно пирожное...
|