Палата

Автор: Филуме
Название: Командировка
Герои: Он, Она и другие...
Жанр: репортаж
Дата публикации: 13 июня 2006 года



Прошло два дня, только два дня... 48 часов. Нет, больше: она не видела его 62 часа. Цифры эти всплывали в памяти сразу, ей даже не нужно было ничего перемножать. Как будто вся она превратилась в один большой, тёплый, грустный калькулятор. Или таймер, отсчитывающий часы их разлуки. Пришла на работу, когда прошёл 61 час, пойдёт обедать, когда пройдёт 65 часов, встретится с Милко, когда минет аж 68 часов... А вернётся он примерно через 740 - 750 часов - кто ж знает, когда прибывает его поезд... Или самолёт...
Она о нём не думала. Совершенно не думала. Его же нет? И не думать о нём очень легко. А через месяц она о нём совершенно забудет. Это совсем просто. Если бы не этот вредный калькулятор. Она не знала, кто и каким образом его включил, поэтому даже не пыталась его выключить. Как? Да и зачем? Через месяц он выключится сам. Должен выключиться. А как же иначе? А пока пусть тикает, он ей почти не мешает. Поездка в банк - через 93 часа, папа закричал "Го-о-ол!" через 119 часов, позвонил Миша через 138 часов... Каждое утро она начинала с заученной фразы: я его уже почти забыла, верила себе и включалась в плотный график президентской действительности. Калькулятор сам по себе, она - сама по себе. Пока не началось это...


Он оказался прав: командировка - это именно то, что ему было нужно. Это он понял сразу, ещё в Москве, войдя в своё купе и закрыв за собой дверь. Эта массивная дверь на роликах словно отделила его прежнюю жизнь от новой, только что начавшейся. Стук колёс, постоянно меняющийся и в то же время такой однообразный пейзаж за окном, позвякивание ложек в стаканах с безвкусным чаем, дорожные случайные лица, не оставляющие следа в памяти, но постепенно затирающие, отдаляющие те, знакомые до какого-то специфического привкуса во рту, значимые и отзывающиеся тупой болью в груди, лица - всё это вытягивало, вымывало из него безотчётную тоску, ставшую после первой встречи с той, от которой теперь хотелось бежать без оглядки, его непременной спутницей. Калейдоскоп новых впечатлений, сумасшедший рабочий ритм, в который он сам погрузил себя, как в спасительную капсулу, скрывающую его от преследующих его по пятам навязчивых мыслей, казалось, почти сразу полностью вылечили его и он совсем не вспоминал её. Почти не вспоминал. Только иногда оглядывался на почудившийся в толпе голос, зовущий его по имени. Или провожал пристальным взглядом автобус, за неровным стеклом которого привиделся знакомый силуэт. Но это было не часто и совсем не беспокоило. Пока не началось это...


Случилось это через неделю или чуть больше: прошло около 200 часов. Она решила немного расслабиться. Сняла очки и плотно закрыла лицо ладонями. Она часто так делала, давая отдых глазам и ненадолго отключаясь от окружающего мира. В образовавшейся темноте он чувствовала себя уютно и очень спокойно. Но на этот раз темнота расступилась и она увидела его. В футболке и джинсах - раньше она его таким не видела - он сидел в гостиничном номере и перебирал какие-то бумаги. От неожиданности она вскрикнула, убрала руки и открыла глаза. Вокруг ничего не изменилось, времени прошло всего пара минут, так что это был не сон. Или всё-таки сон? Не иначе, как переутомилась. Усмехнулась и взялась за работу. Но работа не шла в голову, все мысли были только об одном - что же это было? Не выдержала, решила повторить эксперимент: сняла очки, плотно прижала ладони к лицу, зажмурила глаза. Ничего. Темнота не поддалась. Успокоившись, погрузилась в дела. Но через несколько часов, в образовавшейся паузе, без особой надежды на успех, а исключительно ради отдыха, проделала все манипуляции ещё раз. На этот раз ждать не пришлось - он появился сразу. В той же одежде, что и раньше, он сидел в каком-то то ли кафе, то ли в рабочей столовой, и что-то рассказывал веснушчатому парню, сидящему напротив и с аппетитом уплетающему большую котлету. Слов слышно не было, как в немом кино. Ей почему-то стало очень смешно и она громко хмыкнула. Видение тут же исчезло и попытки его вернуть ничего не дали. Сначала расстроилась, но потом начала думать и выводить закономерности. Закономерность первая: видение боится звуков. Закономерность вторая - нет никаких закономерностей в появлении видения. На том и успокоилась. Уже ни на что не рассчитывая, а исключительно из любопытства, она начала то и дело усаживаться в позу для просмотра этого. Не сразу, но уже к вечеру она добилась того, что почти каждое включение её необычного "телевизора" было успешным. Она успела увидеть его в каком-то офисе, прогуливающимся по улице незнакомого города, а вечером, перед самым уходом с работы, она застала его в душе и от неожиданности опять вскрикнула. Как она потом ни нажимала на кнопки пульта своего "телевизора", заманчивая картинка так и не вернулась...




К окрикам и мелькающим в окнах проезжающего транспорта знакомым силуэтам он кое-как приспособился, но это... То она привиделась горничной, неизвестно как очутившейся в его закрытом номере. Затем промелькнула официанткой в столовой швейной фабрики. Хуже всего была её материализация из пара в душе, из-за чего он поскользнулся и больно ударился о массивный смеситель. Хорошо, что хоть не упал, а то вообще неизвестно, чем бы всё это закончилось... Нет, это уже серьёзно, надо было что-то делать. Первая мысль была традиционной - напиться. Тогда и видения воспринимаются нормально, и думать не слишком сподручно. Однако пить не хотелось - пройденный этап, да и здоровье жалко. Последняя мысль была соглашательской - смириться. Ну, ходит, ну появляется там, где её не просят, ну и что? Вопросов не задаёт, объяснений не требует, сильно не беспокоит. Пусть будет, раз ей так хочется. Но успокаиваться было рано.
Началось непредвиденное - она стала приходить по ночам. Он поворачивал голову и видел её совсем рядом, лежащую на соседней подушке. Причём в номере у него была односпальная кровать, с одной подушкой, но когда появлялась она, ширина кровати тут же удваивалась и она оказывалась совсем близко, только руку протяни... Это было настоящей мукой! Она так призывно улыбалась, её глаза, не защищённые очками, так манили, что он умирал от желания и однажды не выдержал - рванул к ней! И тут же свалился со своей узкой кровати. А она исчезла...
Ночь провёл почти без сна, с утра голова раскалывалась, думать о чём-либо не было ни малейшей возможности. Но одна мысль там всё же сидела ржавым гвоздём - хочу, чтобы это вернулось! Я не буду к ней приближаться, я не стану на неё обращать внимания, но пусть будет, просто будет...



Освоившись со своим "телевизором", она совсем заигралась. Ей было всё равно, является ли всё увиденное плодом её воспалённого воображения или ей показывают реальные картинки. Девушка, воспитание которой абсолютно исключало страсть к подглядыванию в замочную скважину, получала от своего запретного плода ни с чем не сравнимое удовольствие! Более того, она чувствовала, что он включился в её игру. Например, ей очень хотелось ещё хотя бы раз подловить его в душе, но он как будто нарочно постоянно менял время принятия душа и старался делать это как можно быстрее, чтобы она не успела его захватить врасплох. Пару раз она увидела его в момент надевания халата, но ей этого было явно не достаточно и она продолжала охоту.
Самое удивительное было то, что с течением времени чудо техники - или чего уж там чудом это могло быть - как будто самонастраивалось и изображение становилось всё чётче и осязаемее. Кроме того, иногда прорывались и отдельные звуки, приятно дополняющие картинку. С появлением звука она, здраво рассудив, что процесс этот вполне может быть двусторонним, начала очень тихо разговаривать сама с собой, комментируя увиденное...




Его желание быстро исполнилось и теперь, по нескольку раз на дню, она появлялась рядом с ним то там, то здесь, лукаво подмигивала или грустно смотрела ему прямо в глаза и постепенно его существование подчинилось не тщательно выверенному рабочему графику, а спонтанно появляющейся живой картинке, ради которой он мог прервать любые переговоры, сославшись на небольшое недомогание, и просто наслаждался эффектом её присутствия, не обращая внимания на недоумённые взгляды собеседников.
Но больше всего он ждал её прихода ночью. Уже привыкнув к тому, что приближаться к пугливому видению опасно, он просто смотрел на неё, включая всё своё не слишком развитое воображение для придумывания сценариев дальнейшего развитя событий, будь она реальной, а не такой зыбкой. Поэтому он даже вздрогнул, когда то, что он считал своей фантазией, спросило:
- Ты мне снишься?
Тряхнув осторожно головой (сильно побоялся - вдруг видение исчезнет?), он переспросил:
- Что?
Она, видимо, тоже испугалась, потому что её глаза, и без того на поллица, стали размером с блюдце, и она не слишком уверенно повторила:
- Ты... снишься мне?
Ответил шёпотом, на всякий случай:
- Нет, это ты мне снишься...
Задумалась.
- Значит, можно делать всё, что мне захочется?
Усмехнулся - какой же она ещё ребёнок!
- Конечно. А чего тебе хочется?
- Дотронься до меня.
- Пробовал - не получается. Ты исчезнешь.
- Пробовал? Надо же, я не увидела... Попробуй ещё раз, ну пожалуйста...
Не сразу решился. Осторожно приближаясь, чтобы не промахнуться, провёл кончиками пальцев по её губам. Она погрустнела:
- Не чувствую...
Тогда он, осмелел и, просунув руку под совершенно невесомую прикрывающую её простыню, начал скользить по знакомому телу уже уверенно, каким-то неведомым ему чувством угадывая каждый его изгиб, не получая, однако, ощутимого подтверждения реальности прикосновений. Она молчала, замерев с какой-то выжидательной улыбкой и вдруг, когда его рука опустилась настолько низко, насколько ему и не мечталось, из её уст вырвалось томное "Ах!" и она растаяла в воздухе, как дымок от гаснущей сигареты. Удивительно, но на этот раз он почти не расстроился и быстро прижал к себе собственную руку, подрагивающую от передавшихся ей неведомых вибраций...
Следующий день прошёл как в угаре - все действия совершались сами собой, совершенно механически, не задевая сознания. Она не появлялась, но его это не пугало - он был уверен, что и её потрясло случившееся и сейчас она с тем же нетерпением, что и он, ждёт наступления ночи. Так и случилось - стоило ему выключить свет и бухнуться в прохладную постель, как она тут же оказалась рядом, как будто подглядывала за ним из-за тонкой занавески. На этот раз он сразу, без приглашения, по-хозяйски забрался под её покров и смело направился к своей цели. Помня о вчерашнем, она прикусила губу и молчала, но за неё говорило её лицо, точно передающее все нюансы её переживаний. Полузакрытые глаза с дрожащими ресницами, блуждающая, всё время меняющаяся улыбка, лёгкий румянец, отчего-то легко угадываемый даже в темноте, доказывал ему верность совершаемых им действий и доставлял ему не меньшее удовольствие, чем ей. Добившись максимального эффекта, следствием чего стал вырвавшийся-таки из её груди короткий стон, он постепенно вернул свою руку в исходное положение, пройдя весь путь по её телу в обратном порядке, лишь слегка задержавшись на мягкой выпуклости, под которой чётко различались частые удары её сердца.
Какое-то время оба лежали без движения, погрузившись в приятную негу. Потом он чуть приблизился и тихо произнёс:
- Теперь ты...
Она удивлённо и даже, казалось, обиженно посмотрела на него. Но он был непреклонен. Тогда она, устроившись поудобнее, освободила руку, придерживая другой рукой свою простыню у самого подбородка, как будто теперь это имело какой-то смысл, и робко дотронулась до его груди. Странное дело - кожа не чувствовала прикосновения, но внутри тело отозвалось именно так, как если бы её рука действительно оказалась в том месте, где он её видел. Он подбодрил её взглядом, и она, слегка пугаясь собственной смелости, скользнула в нужном направлении. Удивляясь тому, насколько реальны её ощущения и одновременно радуясь узнаванию знакомого рельефа, она незаметно подошла к цели и, смутившись, остановилась. Он же, измученный многомесячным голоданием, был готов взорваться от нахлынувших ощущений и буквально взмолился, уговаривая её сделать то, на что она никак не решалась. Она не смогла отказать и, став совершенно пунцовой, неопытной рукой приступила к делу. Он был готов провалиться в небытие, но, понимая, что ей сейчас нужна помощь, взглядами и иногда даже словами направлял её и подсказывал, как лучше. Она же, видя производимый её манипуляциями эффект, постепенно успокоилась, насколько это было возможно в такой ситуации, и уже с удовольствием и даже с подключением фантазии, довершила начатое, дождавшись и от него если не стона - он совсем не хотел выражением чувств лишить себя возможности нормально проститься с ней после такого пиршества - то громкого судорожного вздоха, явственно свидетельствующего о том, что её труды не пропали даром.
Им повезло - на этот раз сеанс связи проходил настолько долго, что они успели вдоволь насмотреться друг на друга после того, как все страсти немного улеглись и даже сказать друг другу традиционное "До завтра"...



Наверное, все сотрудники ЗимаЛетто заметили, как она изменилась за последнее время. Сказать, что она похорошела - ничего не сказать. Её глаза сияли настолько ослепительно, что было больно смотреть, и даже совершенно не знающий её человек мог безошибочно поставить ей диагноз - влюбилась! Оставалось только догадываться, кто этот счастливец, и, поскольку других кандидатур на горизонте не намечалось, все решили, что это Миша. Слухи о её необыкновенном преображении дошли и до той, которая считала её своей соперницей, благодаря чему всё оставшееся до его возвращения время в компании прошло мирно, без эксцессов и лишних волнений, что было весьма кстати: президентство отнимало слишком много сил, а именно их, этих сил, оставалось у неё теперь на работу значительно меньше, чем раньше. Дневные заботы вообще мало волновали её, свои обязанности она выполняла исключительно усилием воли и каждый вечер спешила домой, чтобы быстренько поужинать и как можно раньше отправиться на боковую, чем несколько озадачивала своих родителей. Однако они легко приписали столь странное поведение дочери усталости и оставили её в покое.
Калькулятор стабильно отсчитывал часы и когда после его отъезда прошло больше 600-т часов, они не сговариваясь решились на рискованный эксперимент. Вернее, какие-то попытки они предпринимали и раньше, но из них никогда ничего не выходило. Однако теперь, когда до их реальной встречи оставалось всё меньше и меньше, оба волновались, как произойдёт эта встреча и будет ли каждый из них помнить, что с ними было все эти долгие недели. Поэтому их желание сделать то, чего у них, возможно, больше никогда не будет, было взаимным и очень сильным. Первым решился он.
- Иди ко мне.
Она, погладив его по щеке, с сожалением сказала:
- Не получится...
- Давай попробуем, пока есть время.
- Почему не ты?
- Вот у меня точно не получится - кровать слишком узкая, а висеть в воздухе я не умею. А у тебя диван широкий, я же помню, поэтому пробовать придётся тебе.
Она всё с себя сбросила и очень осторожно, буквально по сантиметру, начала приближаться к нему. Тело бил озноб - то ли от страха, то ли от желания. Он также откинул прикрывающую его простыню, чтобы легче было контролировать их сближение. Когда оба почувствовали первые прикосновения, сначала замерли, страшась провала операции, но ничего не случилось, и она начала всё плотнее, всем своим существом, прижиматься к нему. Он нежно обнял её, следя за каждым своим движением, чтобы не переусердствовать и не раздробить бесплотное, но совершенно осязаемое тело, и начал ласкать, получая ожидаемый отклик на свои выверенные прикосновения. Она хотела лечь на спину, увлекая его за собой, но он вовремя сообразил, что это слишком опасно и предложил ей неслыханное:
- Давай, ты сверху.
Случись такое в их прошлых, реальных любовных приключениях, она бы, наверное, испугалась, кляня себя за собственную неопытность, и не решилась на такое, но теперь, пройдя хорошую школу странных, почти бестелесных, но весьма изощрённых методов удовлетворения своей и его страсти, она лишь настроилась на новую, незнакомую ей пока форму взаимоотношений и полностью подчинилась его руководящим указаниям. Он помог принять ей правильное положение и, положив ей руки на талию, начал управлять её движениями. Она, как всегда, оказалась хорошей ученицей и очень скоро взяла управление в свои руки, получая несказанное удовольствие сама и наслаждаясь тем, как он, полностью доверившись её интуиции, мог, наконец, забыть о своей руководящей роли и полностью отдался воле чувств.
Им опять повезло и после всего их не разлучили сразу, а дали спокойно понежиться в тихих, умиротворённых ласках друг друга. За окнами начинало светать...




И вот пришла их последняя ночь. Уже завтра они встретятся и посмотрят друг другу в глаза. Оба очень боялись этого. Кто знает, какую шутку сыграет с ними та неведомая сила, что таким необычным способом свела их в этой долгой разлуке? Поэтому прежде всего они хотели договориться.
- Что мы будем делать завтра?
- Я приеду и поздороваюсь с тобой.
- А потом?
- Всё зависит от твоей реакции...
- Как мы узнаем, что... что оба знаем, что с нами было?
- Давай придумаем какой-нибудь пароль!
- Пароль? Это мысль... Только не про славянский шкаф или безоблачное небо, давай что-то более мирное придумаем.
- Так, более мирное...
- Да, более мирное, но такое, что нельзя сказать случайно...
- Например так: тебе понравилась наша последняя поза?
Смущённо хихикнула.
- Да ну тебя!
- Ладно, сейчас ещё что-нибудь придумаю. Давай я тебя спрошу: "Вы слышали новость? Под Омском поймали настоящего Снежного человека!"
Опять хихикнула.
- И что же я должна буду ответить?
- Мммм... Скажем так: "Чего его ловить - он у нас в подвале который год живёт".
- Ну ты даёшь! Представляешь, как на нас окружающие посмотрят?!
- Тебя это волнует?
- В общем, нет, но...
- Тогда решено: пароль мы выбрали. А теперь приступим к делу...
Это была их лебединая песня. Страх, что завтра этого уже не будет, делал обоих как никогда искусными, и в то же время бережными, заботливыми и предупредительными друг к другу. Они одновременно и прощались, и надеялись на то, что теперь это уже никогда не закончится. Потом они долго лежали, просто прижавшись друг к другу, пока на рассвете она не растаяла в его объятьях, как снегурочка, только очень тёплая...



Она очень волновалась, даже делать ничего не могла. Просто ждала. Она чувствовала, как её калькулятор отмерил 744 часа, потом 745 и... всё закончилось, больше в ней ничего не тикало. Глянула на часы - да, его самолёт должен был только что приземлиться. Попробовала включить свой "телевизор", но в глазах не было ничего, кроме черноты. Почему-то стало страшно. Вот и всё... Посмотрела на себя в зеркало, осталась довольна. Теперь вся надежда на пароль... Пароль! Боже мой, он не могла вспомнить пароль! Перебирала в памяти все мгновения последней ночи. Всё сохранилось, кроме одного - она забыла пароль! Начала бегать по кабинету, подбирая всякие бессмысленные фразы. Ничего! Какая же она дура - забыла записать! Но кто ж знал, что такое можно забыть?! В отчаянья рухнула в кресло - всё кончено... Просидела так, ни о чём не думая, довольно долго. Глянула на часы - пора. Взяла какую-то бумагу со стола, пошла на ресепшен, попросила Амуру размножить ненужный листок. Спиной почувствовала, что за открывшимися дверьми лифта стоит он. Нехотя повернулась - надежды уже не осталось. Встретилась с его испуганным и совершенно потерянным взглядом. Поняла - он тоже забыл!
- Здравствуй...те.
- Д-добрый в-вечер. К-как съездили?
- Хорошо. Очень хорошо.
Оба замялись, не зная, что делать дальше и с отчаяньем ища помощи друг у друга.
Дверь лифта опять открылась и оттуда вышел Фёдор, держа в руках какие-то коробки. Прямо от лифта он радостно сказал:
- Вы слышали новость?
Они вздрогнули, пока не понимая, что произошло.
- Под Омском поймали...
Его глаза заблестели.
- Фёдор, неужели настоящего Снежного человека?
- Нет, почему, там поймали...
Но они его уже не слышали. Она наклонилась к его уху и тихо произнесла:
- Чего его ловить - он у нас в подвале...
Договорить ей он не дал. Подхватив под локоть, он почти потащил её к лифту, не обращая внимания на удивлённые взгляды присутствующих. Двери лифта уже закрывались, когда чей-то голос спросил у Амуры:
- Разве он ещё не приехал?
Ответа они не услышали, хотя по правде говоря, он их совершенно не интересовал...