Палата

Очень надеюсь.


несколькими строчками выше этой фразы, я утверждала, что Чехов один самых любимых моих автров. Я просто упивалась им еще в школе, спасибо моей восхитетельной учительнице словесности. Естественно, я хотела классического Чехого, "моего", которого безумно люблю.

Не спорю. Но трактовки бывают очень разными. Есть вот экспериментальная постановка "Трех сестер", где сестры в костюме стриптизерш и с хлыстом. Я на такое в жизни не пойду...

Ни одного восхищенного отзыва я не нашла. Хотя искадла долго и упорно. Если найдете вы, я с удовольствием и интересом прочитаю.


Честно говоря, желания пока нет.
Хотя спасибо за беспокойство. Вот Люсе и Оле тоже "Три сестры" Доннеллана понравились. Может лучше им сходить еще раз, чтоб второй раз получить позитивные впечатления. Чем нам с Ксюшей второй идти за негативными, а? Так как-то удобнее.
Я же не призываю всех в срочном порядке идти еще раз, чтобы люди изменили свое хорошее мнение и прониклись моим отрицательным. Мнения есть мнения.

Естественно. Произошла типичная подмена понятий

А нужен именно восхищенный?

Аминь

_________________
Мне подарили "Домострой". Я знаю - это намек! Я все ловлю на лету, но не понятно, шо конкретно...

Не обязательно восхищенный. Достаточно хотя бы отзыв, где автор видит, а еще лучше чувствует настоящего (классического, моего, как угодно) Чехова в Доннеллановской постановке. Я таких не нашла! Все уважают работу автора и актеров, но при этом отмечают что именно Чехова постановке не хватает.
Нет, найдите. Правда, будет интересно. А то, вдруг, я правда зря мелю языком и подменяю понятия?

Курение здоровью вредит!

Не нашла... Но придти посмотреть на "настоящего (классического, моего, как угодно) Чехова" и увидеть спектакль - это разные вещи

_________________
Мне подарили "Домострой". Я знаю - это намек! Я все ловлю на лету, но не понятно, шо конкретно...

Разные. Но я шла на Чехова. У меня вполне могли быть определенные ожидания. Которые не оправдались. Я не отрицаю, что именно в этом и дело.
Но спектакль я все равно увидела и мнение о нем у меня сложилось вполне обоснованное. Честно говоря, не думала, что оно может настолько задеть чьи-то чувства.

Можно к вам?
Манита, Вы хотели увидеть классическую постановку, так зачем Вам было идти на постановку английского режиссера? Русский дух только русский режиссер почувствует
Вы смотрели классику и пошли на этот спектакль, ожидая повторения?

Ядвига, объясните, пожалуйста, откуда из Машиных или моих слов следовало, что мы ожидали классическую постановку? Мы ожидали просто постановку знаменитого русского драматурга. Это первое. Второе - русский дух чувствуют не только русские, и ни я, ни Маша так не писали - не надо переворачивать слова. И третье - классику Маша не смотрела, я смотрела и могу ответить Вам на любые вопросы, если они будут заданы корректно.

Хмара, объясните, пожалуйста, почему Ваше мнение считает приоритетным? У каждого свое видение. И мой пост, и Машин пост не оскорблял ничьи чувства - это point of view конкретных людей. И не надо, пожалуйста, разбирать каждое предложение по отдельности для того, чтобы показать, что Вы с нами не согласны - это итак уже все поняли. Вы остаетесь при своем мнении, мы - при своем.

_________________
Flames to dust, lovers to friends. Why do all good things come to an end? (c)

эти советы навели на мысль, что вы ожидали классику. Я не говорю, что классика плоха, однако для Маниты это не ее постановка.

Это было не переворачиванием. Легкая шутка, подчеркнутая смайликом, чтобы к ней так отнеслись. Видимо, сегодня не мой день. А вообще было написано, потому что вам не понравилась эта постановка Доннелланна и вы собираетесь в Современник.

Вопросов относительно классической постановки я не задавала. А если мое предложение относится, как вопросов, ожидала ли Манита повторения.
А некорректности в своих словах и вопросах я не увидела. Простите, но это у вас видится резкий тон в отношении с несогласными с Вами.
Без обид, но как уже писали, здесь высказываются субъективные мнения форумчан, а кажется, что это не так.

Ядвига, простите, если была слишком резка, просто у меня уже неадекватная реакция на всех, кто вступает в спор. Я была неправа.

_________________
Flames to dust, lovers to friends. Why do all good things come to an end? (c)

Да ничего, кажется, здесь был пожар, а в этой теме только угольки. Или я что-то не так поняла

Был-был. Больше не будет, я надеюсь.

_________________
Flames to dust, lovers to friends. Why do all good things come to an end? (c)

Да уж... я думаю мало кому теперь захочется делиться своими впечатлениями
А жаль.

_________________
Ну и как заставить себя работать?

Перемелется......

_________________
У женщин - все сердце, даже голова. /Жан Поль/

Хочу понять, это же очевидно! И мы с Манитой, кажется, пришли к консенсусу Мнение ведь не выбитые в камне на века скрижали

_________________
Мне подарили "Домострой". Я знаю - это намек! Я все ловлю на лету, но не понятно, шо конкретно...

Вот, нашла статью в Санди Таймс. Повод - грядущие гастроли Трех Сестер в Англии в апреле-мае. Правда, большей, частью, статья про Уварову Фотка Нелли - симпатишная

http://entertainment.timesonline.co.uk/tol/arts_and_entertainment/stage/theatre/article1642013.ece

Текст:

‘You never get the sense she’s one of the country’s biggest stars’
Looks, talent and modesty. And the luck to live in a time when actors can prosper. Jasper Rees meets a Russian superstar


A year ago, at an international festival of theatre in Bogota, an actress in a visiting production of Three Sisters was unexpectedly mobbed. Chekhov may indeed be big in Colombia, but the disproportionate media attention lavished on a solitary member of the cast could be explained only by her starring role at home in Russia in Ne Rodis Krasivoi — better known in Bogota as Yo soy Betty, la fea. And to us as Ugly Betty.

There are incarnations in umpteen languages of TV’s orthodontically challenged nemesis of leggy fashionistas. None can have quite as much pedigree as Nelly Uvarova, an actress who, thanks to a long-standing quirk of the Russian repertory system, is currently appearing in 10 different Moscow stage productions. But it is television that has made her one of a new breed of huge young stars across the country’s 11 time zones, where Ne Rodis Krasivoi was seen by audiences of up to 40m. It’s a measure of the show’s frantic shooting schedule that Uvarova regarded the flights to and from South America, plus the four nights of performing Chekhov’s taxing masterpiece, as a bit of a holiday. “I was actually planning to have a rest,” she says, “but because Colombia is the home of the show, they just wouldn’t let me. Absolutely everyone wanted to see and talk to me.”

Uvarova can be assured of a slightly less hysterical greeting when Three Sisters visits the UK. Audiences weaned on English playwrights may well have an aversion to theatre performed in a foreign language. But you might like to consider flogging a granny to get a ticket for this shatteringly good production. Last month, I saw it in Moscow, without the benefit of surtitles (though I did take the precaution of reading a translation the day before). The lights go up on a company of actors who seem utterly to live inside the stricken provincial world of the production’s making, and the three actresses who play Olga, Masha and Irina seem, in some alchemical way, to be indissolubly related.

Three Sisters is the latest Russian foray by the director Declan Donnellan and his Cheek by Jowl company. He has so far grafted his directorial style onto Russian productions of The Winter’s Tale, Pushkin’s Boris Godunov and the all-male Twelfth Night that paid a triumphant visit to Stratford last year. Donnellan was recently included in a list of the top 10 Russian theatre directors, but Three Sisters is his first attempt at Chekhov in the playwright’s native language.

Productions of the play are tuppence a dozen in Moscow, but when Cheek by Jowl’s was announced in 2004, Uvarova had to join the queue of actors eager to be in it. “It was very difficult even to get on the list to be seen,” she says, “let alone to be chosen. I wasn’t yet part of the TV series, and nobody knew me.” Donnellan says: “Most of the company, I’ve worked with several times before. But we didn’t have an obvious Irina, and I met her and thought she was just sensational.”

Donnellan’s method took some getting used to. Once cast as Irina, who fervently dreams of moving from the family’s provincial outpost to Moscow, Uvarova duly joined an all-star ensemble of theatrical royalty in a lakeside resort in the middle of nowhere, for a sort of textual boot camp. “It’s rare to come across a director who works so thoroughly on the text,” Uvarova says. “It was surprising to us, because Declan doesn’t know the language. We all thought we knew the play really well, but he turned everything upside down, not just for effect, but to make the conflicts even sharper than they are.”

The cast then disbanded for six months while Donnellan’s schedule took him elsewhere. To a British actor, the caesura might sound eccentric, but Russian rehearsals typically concertina according to the actors’ obligations elsewhere. Uvarova, for example, is in all three parts of Tom Stoppard’s Coast of Utopia trilogy, which has already been in rehearsal for a year and won’t reach the Moscow stage until September. The old Soviet rep system also ensures that once a production joins a theatre’s 30-strong roster, it can sit there for years, cropping up for sporadic performances. Performing a piece continuously, as the cast of Three Sisters did for a month when the play opened two years ago in Paris, came as a culture shock. “We don’t work that way here,” Uvarova says. “It spoilt us, because we wanted to perform it more and more. It was like a drug.” Two months later, the play did a 10-day run at the Pushkin Theatre in Moscow, then disappeared for six months. The night I saw it, they hadn’t performed it for a month. It didn’t show. Or, rather, it did, in the bright freshness of the actors’ naturalism.

The cast will get another fix as they bring the play to Donnellan’s homeland. Many of them have shunted aside film work. Uvarova is slated to film an eight-part television series directed by her husband, and an experimental film with a first-time director. “One of the reasons I love working in Russia is that the actors actually organ-ise their film schedule around our performances and rehearsals,” Donnellan says. “You never get any sense from Nelly that she’s one of the most famous people in Russia. She is incredibly unpretentious. We’re very lucky to have her.”

The luck is not all on his side. Ne Rodis Krasivoi translates as the first half of a Russian proverb: “If you’re not born beautiful, be born lucky.” Uvarova, brought up in Lithuania and Georgia before her parents moved to Moscow when she was 14, was born both: beautiful, with her big, soulful eyes and the slender angularity of her cheekbones; lucky that she has come along at a time when it is finally possible for Russian actors to convert ability into capital. “For many years, if you wanted to earn a living, you had to do all sorts of things,” she says. “You could say theatre was a kind of hobby.”

Added to her looks and luck is a near-photographic memory and a furious work ethic. She recorded all 200 episodes of the Russian Ugly Betty in a single year, five episodes a week. “I didn’t have time at all for any kind of life besides work. I would have gone crazy if I hadn’t had the theatre, but I could jump out of the studio onto the stage and play characters who had absolutely nothing to do with it. In the same period, I even managed to rehearse two new productions.”

Depending on how you count it, The Coast of Utopia makes one or three more. The trilogy, which will be the theatrical event of the year in Moscow, is already running to great acclaim at the Lincoln Center, in New York. Uvarova and the rest of the cast met their US counterparts when the Americans flew to Moscow to absorb something of the Russian atmosphere. She can barely hide her shock that they came for only 24 hours and that they proposed meeting in an American-style diner. Uvarova has now worked with two great men of British theatre. Donnellan has patiently learnt his way around the inner workings of the fabled Russian soul. Stoppard, by his own admission, got all his Russian erudition from books. Does it seem to Uvarova, whose gamine Irina appears to be irradiated with Russianness, that a great foreign writer has managed to unlock the national character?

She is as awed by Stoppard as all actors who come across him, but she laughs as she describes Alexander Herzen’s doomed wife, Natalie, whom she plays in Shipwreck, part two of the trilogy. “I can’t find a single characteristic of a Russian woman in her. To me, she is a creature from a UFO. But it makes it even more interesting. I can add the Russian characteristics myself.”

Three Sisters is at the Cambridge Arts Theatre, April 24-28; Warwick Arts Centre, May 1-5; Northern Stage, Newcastle, May 9-12; Barbican, EC2, May 15-19

На всякий случай, перевод этой статьи из The Sunday Times. Перевод- мой, так что, заранее извиняюсь

"Вам ни за что не догадаться, что она - одна из самых заметных звезд в своей стране". Внешность, талант, скромность. И удача - жить в такое время, когда актеры могут преуспеть в жизни. Джаспер Риз встретился с российской суперзвездой.

Год назад, на международном театральном фестивале в Боготе, во время гастролей со спектаклем "Три сестры", актрису, неожиданно для нее самой, буквально атаковали толпы поклонников. Возможно, Чехов так сильно популярен в Колумбии. Но внимание прессы непропорционально обрушилось на единственную из всего состава труппы актрису. И это можно было объяснить только тем, что она играла главную роль в русском сериале "Не родись красивой" - известном в Боготе как "Yo soy Betty, la fea", а у нас как "Безобразная Бетти".

Немезида - мечта ортодонта, преследующая длинноногих обитателей мира высокой моды - инкарнациям этого образа в разноязыком ТВ-пространстве несть числа. Но ни у кого не было за плечами такого послужного списка, как у Нелли Уваровой, актрисы, которая, благодаря российской репертуарной театральной системе, в настоящее время занята в 10 различных спектаклях на сценах Москвы. Но именно телевидение определило ей место в сонме недавно взошедших молодых звезд, сделав ее популярной в 11 часовых поясах огромной страны, где аудитория "Не родись красивой" доходила до 40 млн. Перелет в Южную Америку и обратно плюс спектакли по довольно сложному Чеховскому шедевру, четыре вечера подряд. Мерилом этой гонки может быть только сумасшедший график съемок в сериале, считает Уварова. "Вообще-то, я собиралась там отдохнуть" - говорит она - "но так как Колумбия - родина этого сериала, мне этого не позволили. Абсолютно все хотели со мной встретиться и поговорить".

Уварова может быть спокойна - во время гастролей "Трех сестер" в Англии такой истеричный прием ей не грозит. Публика, взращенная на английских пьесах, может испытывать отторжение к спектаклям, которые идут на иностранном языке. Но, возможно, следует слегка подтолкнуть себя, чтобы взять билет на этот потрясающий спектакль. Месяц назад я был на нем в Москве и смотрел его без перевода (правда, за день до этого я решил подготовиться и прочел перевод). Луч прожектора высветил группу актеров, которые, казалось, живут внутри схлопнувшегося провинциального мирка. Среди них - три актрисы, играющие Ольгу, Машу и Ирину. Они настолько нерасторжимо связаны друг с другом - это выглядит почти алхимией.

"Три сестры" - это последнее детище в России Деклана Доннеллана и его компании Cheek by Jowl. До сих пор он "прививал" свою режиссуру в таких работах, как "Зимняя сказка", "Борис Годунов" Пушкина и "12-я ночь", сыгранная исключительно мужским составом и триумфально встреченная в Страдфорде в прошлом году. Недавно Доннеллана включили в список 10 лучших театральных режиссеров России, но "Три сестры" стала его первой попыткой поставить Чехова на русском языке.

Театральные постановки в Москве пекутся как пирожки, но когда Cheek by Jowl’s заявила о себе в 2004 году, Уваровой пришлось встать в очередь из актеров и актрис, которые стремились попасть <в проект?>. "Было очень сложно просто попасть в список на прослушивание" - говорит она - "не говоря уже о том, что тебя могут выбрать. Тогда я еще не была занята в телесериале, и никто меня не знал". Доннеллан говорит: "С большинством состава я работал раньше, по нескольку раз. Но Ирины у нас все еще не было. Но вот я встретил ее, и она была поразительна".

Потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к режиссерской манере Доннеллана. "Став" Ириной, которая лихорадочно мечтает о переезде семьи из провинциального захолустья в Москву, Уварова тотчас присоединилась к труппе (целиком состоящей из звезд), собравшейся в каком-то удаленном доме отдыха у озера. Это было что-то вроде учебного лагеря для "новобранцев". "Это редкость - встретить режиссера, который так тщательно работает над текстом" - говорит Уварова. "Это было тем более удивительно, что Деклан не владеет русским. Мы все думали, что отлично знаем пьесу, но он перевернул все, не просто ради эффекта, но для того, чтобы сделать конфликты еще острее, чем они есть на самом деле".

Затем труппа расформировалась на полгода, пока Доннеллан был занят другими проектами. Для английского актера такое положение казалось бы странным, но в России репетиции обычно идут параллельно с занятостью актеров в других проектах. Уварова, например, участвует во всех трех частях "Берега Утопии" Тома Стоппарда, которую репетируют уже год, при этом спектакль не увидит сцены до сентября. По старой репертуарной системе, оставшейся с советских времен, спектакль, принятый театром, остается в нем на годы, проявляясь, время от времени в единичных постановках. Непрерывная работа в спектакле в течение месяца, как это было в Париже два года тому назад, явилась для состава "Трех сестер" культурным шоком. "Так мы здесь не работаем" - говорит Уварова - "это портило нас, потому что мы хотели играть все больше и больше. Это было как наркотик". Два месяца спустя спектакль шел в течение 10 дней в Пушкинском театре в Москве, затем исчез на полгода. До того вечера, когда я увидел спектакль, он не шел месяц. Этого не было заметно. Или, скорее, было - в яркой свежести и естественности актеров.

Актеры возьмут еще одну передышку до того, как они привезут спектакль на родину Доннеллана. Многие из них перенесли съемки в фильмах. Уварова - в восьми-серийном сериале, режиссером которого является ее муж, и в экспериментальном фильме режиссера-дебютанта. "Одна из причин, почему я люблю работать в России, заключается в том, что актеры на самом деле организуют свои расписания съемок в соответствии с нашими спектаклями и репетициями", говорит Доннеллан. "Вы ни за что не догадаетесь, что Нелли так популярна в России. Она невероятно скромна. Для нас большая удача, что она - в нашем проекте".

Но удача - не только на его стороне. Не родись красивой - это первая часть русской поговорки "Не родись красивой, а родись счастливой". [“If you’re not born beautiful, be born lucky.” - не совсем корректный перевод, по-моему, но так еще интереснее: если уж не родилась красивой, так родись счастливой (удачливой)]. Уварова, выросшая в Литве и Грузии, переехала с родителями в Москву, когда ей было 14. Про нее - обе части поговорки: она красива, с ее большими, выразительными глазами и тонким изяществом скул; а ее удача в том, что пришло ее время, когда актеры могут конвертировать талант в капитал. "Многие годы, если вы хотели заработать на жизнь, вам приходилось заниматься чем угодно, но не театром" - говорит она - "можно сказать, театр был своего рода хобби".

В добавление к ее внешности и удачливости - почти фотографическая память и бешеная работоспособность. Она снялась во всех 200 сериях русской "Безобразной Бетти" в течение одного года, 5 серий в неделю. "У меня не было времени ни на что, кроме работы. Я бы сошла с ума, если бы в моей жизни не было театра. Я могла выскочить из студии, вскочить на сцену и сыграть персонажи, которые не имеют ничего общего с сериалом. В то же самое время мне удалось репетировать еще две пьесы".

"Берег Утопии" добавляет к этому списку еще одну, или целых три, как посмотреть. Трилогия, которая должна стать событием года в театральной Москве, уже идет с большим успехом в Линкольн центре в Нью-Йорке. Актеры, в том числе и Уварова, встретились с их коллегами из США, когда американцы прилетели в Москву, чтобы впитать в себя немного русской атмосферы. Ей с трудом удалось скрыть шок оттого, что они приехали только на одни сутки, предложив встретиться за обедом в американском стиле. Теперь Уварова может сказать, что она работает с двумя выдающимися британскими театральными деятелями. Доннеллан терпеливо прошел свой путь по изучению пресловутой русской души. Стоппард, по собственному признанию, почерпнул все познания о России из книг. Ирина, которую играет Уварова, кажется, светится, лучится "русскостью". Не думает ли актриса, что великому иностранному писателю удалось раскрыть национальный характер?

Как и все актеры, встречавшиеся со Стоппардом, она относится к нему с благоговением. Но она смеется, когда описывает жену Александра Герцена Натали, которую играет в "Кораблекрушении", второй части трилогии. "Я не могу найти в ней ни одной черты русской женщины. Для меня она - инопланетянка. Но так еще интереснее. Я и сама могу добавить черты русского характера".

"Три сестры" - в Кембридже, в Театре Искусств, 24-28 апреля, в Варвике, в Центре Искусств, 1-5 мая, в Ньюкасле, 9-12 мая, Барбикан, 15-19 мая.

Здесь еще одна статья, уже по ходу гастролей (от 30 апреля), но уже в регулярной, а не в воскресной the Times.

Судя по всему - большой успех. Ура.

http://entertainment.timesonline.co.uk/tol/arts_and_entertainment/stage/theatre/article1717534.ece



Sam Marlowe at Cambridge Arts Theatre

I cannot imagine a more delicate, luminous and emotionally piercing production of Chekhov’s drama than Cheek By Jowl’s. Performed by the company’s Russian ensemble, it is directed by Declan Donnellan with utter precision, while Nick Ormerod’s design, with its tiny symbolic doll’s house and oppressive backdrop of perilously tilting walls and windows, conveys the way in which the Prozorov family home is both prison and sanctuary. And the acting is nothing short of sublime.

Donnellan never neglects the underlying playful girlishness, born of a shared sibling history, that continually bobs to the surface, buoy-like, to keep the sisters afloat even at their most anguished. After the fire of Act III, the trio cling tearfully together as Nelly Uvarova’s huge-eyed Irina grows almost hysterical. When Ekaterina Sibiryakova, as Natasha, appears, it is as if she has stumbled upon a conspiracy, and the sisters’ distress dissolves into illicit giggles. It’s little wonder that Natasha, so entirely excluded and who begins in Sibiryakova’s performance as pretentious and ambitious, yet touchingly gauche, turns as spectacularly nasty as she does here.

The lightness that illuminates the production lies partly in the sisters’ childlike spontaneity and sense of the absurd, and partly in the characters’ observance of social convention. Evgenia Dmitrieva’s lonely, exhausted Olga busies herself, smilingly, with domestic details; and even as Irina Grineva’s Masha wonders how she can continue to bear her “wretched life” she laughs, politely, helplessly. Yet when she meets Alexander Feklistov’s Vershinin, balding, kind and sensitive, part lover, part father-figure, she slyly and appreciatingly flicks her eyes over his body while his back is turned. It’s deliciously naughty.

The characters’ frustrated connections stack up with a mounting sense of dread. Conversations are interrupted by a yawn, a guffaw or a sottise. Andrey pours out his heart to a deaf servant; Solenyi’s unwelcome attentions to Irina culminate in actual sexual assault. Kulygin places a cushion against the belly of Masha and buries his head in it for comfort, as if yearning for the children and happy home she might give him were she not filled with boredom and contempt.

And when Irina is given a spinning top as a name-day present, the entire household wordlessly watches it pointlessly revolve, an economically eloquent image of their futile lives. Heartbreaking simplicity; simply heartbreaking.

Это - перевод новой статьи в the Times в предыдущем посте.
-----------------

Я не могу представить чеховскую постановку более изысканную, ясную и эмоционально пронзительную, чем спектакль, представленный Cheek By Jowl’s. Игра русских актеров, тщательно выверенная постановка Деклана Доннеллана и сценография Ника Ормерода - условный кукольный домик в гнетущем обрамлении опасно наклоненных стен и окон - все это дом семьи Прозоровых, одновременно тюрьма и убежище. А актерскую игру иначе, как безукоризненной, не назовешь.

Эта милая ребячливость сестер - то, что может быть родом только из общего детства. Она как буек, то скроется под волной, то вновь покажется на поверхности, чтобы помочь сестрам продержаться на плаву в минуты, когда захлестывает боль. Все это Доннеллан не преминул подчеркнуть. В третьем акте, после пожара, три женщины прильнули друг к другу, в слезах, а Ирина Нелли Уваровой, с ее огромными глазами - почти в истерике. И тут появляется Наташа (Екатерина Сибирякова). И получается так, словно ее совсем не ждут, как будто она - <строгий учитель> случайно наткнулась на группу о чем-то секретничающих школьниц, и все несчастье сестер растворилось в запрещенном смехе. Это маленькое чудо, как Наташа (Сибирякова), абсолютный чужак <в мире сестер>, поначалу просто полная претензий и амбиций, и в то же время трогательно вульгарная, оказывается к этому моменту феерически злобной и раздражительной.

Чувство легкости, которое, как свет, пронизывает постановку, рождается, с одной стороны, из детской непосредственности сестер и чувства абсурда, а с другой - из соблюдения персонажами социальных условностей. Одинокая, изможденная Ольга (Евгения Дмитриева) сама ведет дом, и все это с улыбкой. И даже Маша (Ирина Гринева) спрашивая себя, как она может выносить эту «жизнь проклятую, невыносимую», смеется, тихо и беспомощно. И все же, встречаясь с Вершининым (Александр Феклистов), лысеющим, добрым, разумным, любовником, испытывающим к ней почти отеческие чувства, она украдкой одобрительно оглядывает его, когда он не видит. Это выглядит восхитительно пикантно.

Противоречивые взаимоотношения персонажей наслаиваются друг на друга с растущим ощущением опасности. Разговоры прерываются зевками, грубым хохотом или пьяными выходками. Андрей изливает душу глухому слуге. Назойливое внимание Соленого к Ирине доходит до банального домогательства. Кулыгин прикладывает подушку к животу Маши и прижимается к ней головой: ему нужны дети, счастливый семейный очаг - все это могла бы дать Маша, если бы не скука и презрение, которые переполняют ее.

И когда Ирине дарят на именины волчок, все молча смотрят на то, как он вращается - бесцельно и бессмысленно - скупой, но красноречивый образ их бесполезной жизни. Простота, разбивающая сердце. Просто берет за душу.

---------------------------------------

Вообще-то я тоже хотела сказать пару слов - почему я люблю этот спектакль. Я видела 3 постановки Сестер: старую МХАТовскую - по ТВ (с Мирошниченко), в Современнике - лет 5 назад (с Хаматовой, Дроздовой..) и вот, Доннеллановскую.

МХАТовская нравится так, как, например, может нравиться очередное представление классического балета - ну, скажем, Жизель (я люблю балет) - смотришь с большим эстетическим удовольствием. Красиво, очень грустно, светло.

В Современнике - никак. Я слышала, что это - восстановление старого спектакля, и из того состава оставался только Валентин Никулин. Я понимаю, что это ДОЛЖНО нравится, но - мимо, не знаю, почему. Но это исключительно мои проблемы.

Доннеллан - зацепил, сильно зацепил. Да это действительно легкий, прозрачный спектакль. Прозрачный - в смысле внятный. И очень жесткий. И в этом спектакле есть эта внятность чувств, без чувствительности.

Я не совсем понимаю упреки в том, что это - не "наш" Чехов. По-моему, совсем даже наш. Потому что Чехов - жесткий писатель, это мое мнение (!). Да, тонкий юмор - но какой горький, даже злой юмор. Да, есть сочувствие к героям - но нет жалости, скорее, досада. Для меня образ этого спектакля - Феклистов в роли Вершинина. Не красавец с усами и посеребренными висками, а вот такой лысеющий, можно сказать, облезлый, немолодой мужик, неприкаянный, потухший. И жалко, и досадно - все ведь все понимают, понимают, что прекрасные слова не меняют ужасной жизни - Вершинин первый и шутит по этому поводу.

В общем, положа руку на сердце, все мы понимаем, почему эти милейшие люди, не имея никаких непреодолимых препятствий, а наоборот, имея практически все средства и достаточно образования, так и не едут в Москву.

http://enjoyment.independent.co.uk/theatre/reviews/article2511899.ece

Declan Donnellan and Nick Ormerod, the artistic directors of Cheek By Jowl, are in the unusual position of being considered national treasures in two countries - their native England and their adoptive Russia. The company's visiting productions had so impressed Moscow and St Petersburg that in 1999 the Theatre Federation took the unprecedented step of inviting them to form a Russian counterpart to Cheek By Jowl. This luminous version of Three Sisters, brilliantly performed by that ensemble, constitutes a complete explanation of why the Russians have taken Donnellan and Ormerod to their hearts.

I have never seen a production of the play that moved with such expressive fluency or that communicated its volatile, contradictory moods with a more piercing precision. We first see the three sisters and their brother Andrei grouped as if for a family portrait - civilised, harmonious and in a pose that, while it would have gratified their father, the General, is simply unsustainable since his death, which has left them stranded as over-educated, self-doubting misfits in this remote, crashingly dull provincial town.

The staging gives itself a marvellous freedom of manoeuvre by eschewing fussy realism. There's a doll's-house, a wind-up gramophone, a scattering of chairs and tables: changes of setting are swiftly evoked by arranging these items in various configurations. In the second scene, where a visit from the mummers is awaited, the tables become a kind of inner stage with candles as footlights and thus can act as a platform for the philosophising bout between Vershinin and Tuzenbach.

Throughout, you get a strong sense of people striving to rouse themselves from depression. True to Chekhov, the production underlines how tragic feeling can erupt in desperate laughter and playfulness. You see this in a splendidly handled sequence in the scene after the fire. On her usual fault-finding rounds of the house, the usurping sister-in-law Natasha (Ekaterina Sibiryakova) crosses the stage with a candle, too absorbed to acknowledge the sisters. A comment by Masha that "the way she goes about you'd think that it was she who started the fire" reduces the trio to convulsions of mirth. Their contentious sibling intimacy, the humour that can bubble up even in extremis because of long family history, and their snooty conspiratorial bond against the vulgar, awkward Natasha: all of this is beautifully revealed.

Nelly Uvarova is the most haunting Irina that I've encountered. She projects to perfection the confused, fearful yearning of a girl who, at 24, feels that the capacity to love has become imprisoned within. Evgenia Dmitrieva is an unusually attractive Olga - lonely yet stoic, fanning herself with a handkerchief as if trying to whisk away the unwelcome news of Masha's adulterous passion but matter-of-factly throwing a glass of water over Irina when the latter succumbs to hysterics. You learn volumes about the sad, hopeless marriage of Irina Grineva's Masha and the schoolteacher Kulygin here when he beseechingly plumps a pillow against her womb and lays his head on it like a little boy anxious to be comforted. Not that you feel that their union would have been any happier had she given him children.

It's never occurred to me before to speculate about what happens to Bobik, the sisters' sickly and much cosseted baby nephew. But here, because of the Russian cast, I fell to wondering how he fared in that country's future. Were his mother's genes dominant or those of his father? Did he become a Soviet apparatchik or was he purged?

Перевод статьи в the Independent:

Деклан Доннеллан и Ник Ормерод, художественные руководители Cheek By Jowl, оказались в довольно необычной ситуации - их признали "национальным достоянием" в двух странах - в родной Англии и в России, где их также приняли за своих. Гастроли, устроенные ими, произвели такое сильное впечатление в Москве и С-Петербурге, что в 1999 году Союз Театральных деятелей пошел на беспрецедентный шаг - предложил им создать российский вариант Cheek By Jowl. Яркая постановка Трех сестер, блестяще сыгранная актерским ансамблем - вот объяснение тому, почему Доннеллан и Ормерод пришлись по сердцу российской публике.

Никогда прежде я не видел постановки этой пьесы, где действие бы "текло" столь плавно, и где ее легкое, переменчивое настроение передавалось бы с такой пронзительной точностью. Сначала мы видим трех сестер с братом Андреем, которые собрались как будто для семейного фото. Прекрасные манеры, утонченность, гармония - это бы могло порадовать их отца, генерала. Но после его смерти все это выглядит зыбким и неустойчивым: они, с их слишком хорошим образованием и рефлексией кажутся чужими и неприкаянными в этом захолустном, скучном до боли городке.

Благодаря сценографии достигается удивительная свобода маневра среди всей этой суматошной реальности. Здесь - и кукольный домик, и граммофон, и в беспорядке расставленные столы и стулья. Смена декораций происходит стремительно: достаточно просто переставить эти предметы в различных конфигурациях. Во второй сцене, когда ожидается приход ряженых, столы становятся своего рода внутренней сценой, со свечами в качестве огней рампы, превращаясь в платформу для философского поединка между Вершининым и Тузенбахом.

По ходу спектакля, у вас появляется ощущение того, как люди борются, чтобы вытащить себя из депрессии. Вполне в духе Чехова, в постановке подчеркивается, как ощущение трагедии может взорваться в отчаянном смехе и веселье. Это видно, например, в превосходно поставленной сцене после пожара. Во время своего регулярного "обхода" дома перед сном, невестка сестер Наташа, взявшая в свои руки все управление домом, проходит по сцене со свечой в руке. Она слишком погружена в себя, чтобы заметить сестер. Маша замечает: "Она ходит так, как будто она подожгла" - и сестры не удерживаются от смеха. Их пылкая сестринская близость, фамильный юмор, унаследованный в долгой семейной истории, который прорывается наружу даже в самые стрессовые моменты, и их трогательный "заговор" против вульгарной, нелепой Наташи - все это прекрасно раскрыто в постановке.

Ирина Нелли Уваровой раздираема изнутри болью, как никто из тех, кого я видел до этого. Она почти безупречно воплощает образ 24-летней девушки, сбитой с толку, полной страхов, тоскующей, чувствующей, как ее запас любви замыкается в ней самой и никогда не найдет выхода. Ольга Евгении Дмитриевой - необыкновенно привлекательна. Она - одинокая, но при этом стойкая. Она взмахивает платочком, как будто пытается отмахнуться от неприглядной новости о Машином романе на стороне, но, как бы между делом, выливает стакан воды на голову Ирине, когда ту накрывает истерика. Перед вами, как на ладони - весь несчастный, безнадежный брак Маши (Ирина Гринева) и школьного учителя Кулыгина, когда он ищуще прикладывает подушку к ее животу и прижимается к ней головой, как маленький мальчик, ждущий, что его утешат. И при этом у вас не возникает мысли, что их брак был бы хоть немного лучше, если бы она подарила ему детей.

Прежде, мне никогда не приходило в голову поразмышлять о том, что случится дальше с Бобиком, болезненным и балуемым маленьким племянником сестер. Но здесь и сейчас, глядя на русский актерский состав, я задаю себе вопрос: какова его судьба в будущем этой страны. Чьи гены превалировали: матери или отца? Стал ли он советским аппаратчиком? Был ли репрессирован?