Текила писал(а):
Часть девятая.
- И что такая радостная? А-а, понимаю! Прилетел твой волшебник? В голубом вертолете? И бесплатно покажет кино? Конечно, у него всё бесплатно: часы, кулоны, ЦСКА!
Андрей осушил стакан и свесил ногу с края стола. Катя хлопала ресницами.
- В «Национале», значит, его подцепила? И как он – ничего? – Андрей подмигнул. – Хороший любовник? В газетку тиснул, что ты красивей всех на свете! Чукча! Олень!
Что бы вы подумали, услышав такое? …А если бы не знали версию об Абрамовиче?
- Ты как его в постели называешь: Ромочка? Ромусик? Ну как же, «Челси»! Валерий Сергеич счастлив!
Катя поняла только, что Андрей ревнует ее к Малиновскому, что его задели ее подарок и ее кулон, и что он полностью невменяем и несет безумный бред. Потом она сложила «два и два»: истошный вопль Романа «Он сошел с ума!»; причитания Вики «Жданов – псих, ему надо «Скорую» и - в дурку»; мягкую просьбу Павла Олеговича «идите к нему, он – плачет». И поняла, что с Андреем – беда! Видимо, пока она «веселилась» с Женсоветом, что-то нехорошее и страшное произошло в этом кабинете. Истерика? Помешательство? Куда отправил Малиновский курьера? Почему так торопливо ушел Федор? Где Кира? Неужели сейчас приедет «скорая», и санитары будут силой вязать и выкручивать руки её Андрею?
- Ну, чего же ты перестала улыбаться? Ты посмейся! Я же ведь – смеюсь! – воскликнул Андрей и издал похожие на хохот звуки, от которых кровь застыла в жилах Катерины.
- Андрей… Палыч! Не надо! Успокойтесь, я вас прошу, - прошептала она.
- Да, я – Палыч! Я тридцать один год – Палыч! Слушай, а – он? Как его отчество? Почему я не знаю? Может, тоже – Роман Палыч! Вот тебе удача будет, оба – Палычи. Не перепутаешь!
Катя посмотрела в горячечные глаза и… заплакала.
Она никогда не плакала при нем. Правда, он видел ее глаза «на мокром месте», когда так поздно приехал в караоке-бар. Еще дрожала на ресницах робкая слезинка во время рассказа о первом чувстве, поруганном и выставленном на посмешище. И потом – в марте, в день знаменательного Совета Директоров, когда он молил ее о прощении в каморке, а она, кусая губы, чтобы не заплакать, показывала ему на дверь и говорила: «Оставьте меня, я не могу вас видеть!» Но сейчас – она просто разрыдалась. Горько и безутешно. Как ребенок. Напряжение этого трудного дня, безумные глаза и слова Любимого, воображенный вид Андрея в смирительной рубахе, с завязанными на спине рукавами… И виновница всего – она! Катя плакала, закрыв глаза руками, плечи ее дрожали.
Мужчины не могут видеть женских слез: они огорчаются, теряются, пугаются. Любящие мужчины – тем более. А уж если женщина никогда раньше не плакала…
При виде Катиных слез словно невидимая сила подхватила Андрея. Он слетел со стола и через мгновение нерешительно навис над Катей:
- Катя, вы – чего? Кто вас обидел? Абрамович?
Фраза полностью подтвердила Катины подозрения, и она залилась еще горше.
Сердце Андрея сжалось. Он схватил ее за плечи двумя руками и прижал к себе:
- Кать, кто ТЕБЯ обидел? Кать, не плачь! Скажи мне, я защищу тебя!
Катя ткнулась лбом в его грудь.
И тут – хлынула потоком Андрюшкина любовь. Сдерживаемая, запертая, гонимая, она, наконец, прорвала все плотины и полилась широкими неудержимыми волнами. Ломала тщательно возводимые Андреем дамбы, жалкие Кирины подпорочки, переполняла хитроумные шлюзы Катерины. Трещали, рушились возведенные между ними преграды. Трепетали на Катюшкиных плечах сильные и пока еще робкие мужские руки.
Андрей уткнулся губами в знакомый запах Катиных волос, покрыл поцелуями ее макушку и начало лба. Катерина всё теснее приникала к его груди, еще всхлипывая и рукою утирая правый глаз, а левым все плотнее прижимаясь к его рубашке.
У Андрея были когда-то мужские проблемы? Ну, в другой жизни, с Кирой? Да не-у-же-ли? Разрешите мне вам не поверить! Руки его с силой обвили стан любимой, поцелуи спускались со лба – к вискам, дужкам очков, на щеки, кончик носа…
- Ка-тя, Каать, - шептал он, задыхаясь от нахлынувшего чувства.
«Самая красивая и самая умная» – это какая-то другая, посторонняя. Это – невеста Абрамовича, имя которой пока держится в секрете. А наша Катя – она была просто Самая Желанная. Самая Желанная на свете. Мужские руки мяли плечи, шею, то нежно, то решительно скользили от лопаток к бедрам: вспоминая, узнавая, гладя.
И в миг, когда две нежные девичьи руки вспорхнули на его плечи, обвились вокруг шеи, с Андреем случился казус, который происходит иногда с юными мальчиками, в первый раз целующими и обнимающими женщину. Он прижал ее лицо к своему плечу, провел щекой по ее макушке и издал короткий тихий стон сквозь стиснутые зубы. Замерев на пару секунд, он смущенно и тепло рассмеялся, пальцами скользнув к ее подбородку, поднял ее лицо к себе и заглянул в глаза.
Катя, вытирая слезы, всматривалась в его лицо, отыскивая и боясь найти признаки безумия.
Но глаза его смотрели нежно и чуть виновато, а губы, две минуты назад сплетавшие какую-то мешанину из вертолетов, колдунов, Малиновского, оленей и футбола, шептали ласковое «Каааать». Она улыбнулась:
- Что, Андрей? Всё в порядке? Всё хорошо? Я – с тобой, Андрей!
Он понял, что она ничего не заметила, ничего не поняла. Она – его нежная, маленькая, неопытная девочка. Она доверчиво смотрела на него и спрашивала:
- Всё в порядке?
И тут он вспомнил, что ее хотят у него отнять. Посерьезнел и спросил, рукой покрепче прижимая ее к своей груди:
- Ты не пойдешь к нему?
- К кому – к нему?
- Ну… к Абрамовичу. Он за тобой приехал?
Катя отшатнулась от него и нахмурила брови:
- Андрей, к какому Абрамовичу? Ты вообще – о чем?
- А разве нету Абрамовича? А откуда же тогда часы? Или они все-таки - подделка?
Катя облегченно рассмеялась:
- Господи, ну а почему же Абрамович? Почему не Березовский? Не Билл Гейтс? Не султан Брунея?
- Правда? – Андрей глубоко и с облегчением вздохнул. – Их не было? А Малиновский нашел в интернете, что Абрамович встретил женщину своей мечты и женится. И эти дорогущие часы… Мы думали – это ты: женщина мечты.
Катя еще раз сложила «два и два»: Роман Абрамович, «Челси», ЦСКА, Чукотка…
- Ну, вы - прямо совсем, - она постучала по лбу с выражением папы Дяди Фёдора. - Вы бы мне еще Ивана Федоровича Крузенштерна приписали: человека и парохода.
Влюбленные счастливо и хором засмеялись.
- А я подумала, что ты с ума сошел, - сказала Катя.
- А пришла – почему? Ты – любишь меня, Кать?
Катя замялась…
- Мне Павел Олегович сказал, что тебе плохо.
- Папа?
- Да. А как же… Кира Юрьевна?
Андрей достал телефон, нажал кнопку «Кира» и перевел аппарат в режим громкой связи.
- Не надо! – испугалась Катя.
Андрей помотал головой и приложил палец к губам.
- Нам не о чем с тобой больше разговаривать! – раздался в спикерфоне агрессивный голос Киры.
- Кира, подожди! Не вешай трубку! Я хочу сказать… поставить все точки над «i». – Кира молчала, но сигнал «отбоя» не последовал. – Кира, я должен признаться. Нас с тобой много связывало. Ты – близкий мне человек. Но… - Андрей запнулся. Нелегко давались ему эти слова. – Но, - решился он наконец. – я хочу признаться, что я люблю другую женщину. Эта женщина – Катя Пушкарева. Я не хочу тебя больше обманывать. Да и не смог бы: я на ней женюсь…
На Катином лице сначала отразился только страх – страх за Киру. Но голос Киры был насмешливым:
- Даааа? А как же Абрамович? Ты вызовешь его на дуэль? Продашь «Зималетто» и купишь ему запонки?
- А Абрамович – мне не конкурент! Я у него выиграл!
- Ну, тогда желаю удачи! И не зачем было звонить, - яростно ответила Кира и повесила трубку.
- Зачем ты так? – укоризненно покачала головой Катя. – Да еще по телефону.
- Нельзя было больше тянуть. Это надо было сделать гораздо раньше… на целых полгода раньше! И потом, я ей уже сегодня сказал, что люблю тебя. А теперь, когда меня ничто больше не связывает, я хочу попросить тебя… - он опять запнулся. Потом широко улыбнулся и сказал с какой-то торжественностью: – Катя! Будь моей женой!
Катя потупила голову и улыбалась.
- Катя, - да?
Дверь в эту минуту растворилась и на пороге возник Роман. Катя смотрела в пол и его не увидела. А Андрей покосился на дверь и за Катиной спиной поднял, показывая другу, стиснутый кулак. Малиновский застыл.
- Катя… - прошептал Андрей.
- Да! – ответила Катя.
Андрей засмеялся, наклонился к ней, легко поцеловал ее губы и обернулся к двери:
- Ба, Роман Дмитрич!
Катя тоже обернулась и покраснела.
- Роман Дмитрич, - продолжал Андрей, идя к двери и роясь в боковом кармане пиджака, - прошу тебя, сходи в мою машину и принеси мне, будь так добр, мои свитер и джинсы.
- Да я не гордый, я могу и в баре посидеть, чтоб вам не мешать. Зачем куда-то идти? - ответил Роман.
- Малиновский, я прошу тебя, - сделал страшные глаза и с упором повторил Андрей, - сходить к машине и принести мой сви-тер и мо-и джин-сы!!!
Малиновский окинул взглядом счастливую Катю, всмотрелся в лицо друга, сложил какие-то «два и два» у себя в уме и изумленно сказал:
- Не мо-жет быть!
- Черт, где же мои ключи? – протянул Андрей. – А, да! У Федора: он парковал мою машину утром…
- Ну пусть он и сходит, - вякнул было Рома. Но посмотрел на страшную гримасу друга и торопливо добавил: - Да иду уже, иду!
Андрей повернулся к Кате:
- Ну вот, теперь у меня есть свидетели! И ты не сможешь отказаться от данного мне слова!
-----------------------
Эпилог с элементами Пролога последует. Жду музЫка.