Не о постановках, а то, что творится за кулисами. Взгляд не совсем из вне.
Пять пудов любви
Саша Денисова
Если вы думаете, что в театре все происходит по высоким законам искусства, то вы ошибаетесь. Я тоже так думала. До тех пор, пока на меня не снизошло озарение
Озарение снисходило постепенно.
Однажды после какого-то плохого спектакля мы с подругой-критиком засели в баре.
— А ты знаешь, что критика X не пускают в театр Y? — сообщила мне коллега.
— Он что, о них написал что-то зверское?
Подруга посмотрела на меня нежно, как на младенца, пытающегося выговорить свое первое слово.
— Да у него роман с актрисой, а завлит в нее влюблен, как павиан!
Завлит был замечен за кормлением актрисы плюшками в своей темной завлитской. Критика-соперника он отлучил от почтовой рассылки, и тот вынужден теперь пробираться на премьеры потайными ходами. Чуть ли не билет покупать!
Страшная догадка омрачила мое незамутненное представление о театре: мы тут со своим театроведением, а все, оказывается, управляется совсем иными законами.
Вот, к примеру, выходит на сцену актер и импровизирует: почему, мол, никто мобильные телефоны не отключает? Ну, чтобы контакт с залом установить. И тут из зала его бывшая жена, недавно с ним разведенная: а я, говорит, телефон отключила. Он как взорвется! Да вы, говорит, его с 16.30 отключили — дозвониться не могу! Может, его вам за неуплату отключили? Денег у вас, что ли, нет?
В общем, натурально — семейная сцена. Часть зрителей в антракте жалеет бедняжку-жену, часть ворчит: нехорошо, мол, на публику личную жизнь выносить. А я волнуюсь за мировую драматургию. Вдруг теперь жена повадится на каждый спектакль ходить? Ведь если тема алиментов сольется с драматической кульминацией, она же ее перекроет!
Какой театр ни возьми — везде сердечные драмы с далеко идущими последствиями. Список их длинен и говорит о надвигающейся катастрофе. Тут худрук полюбил актрису и сделал ее режиссером — сами понимаете, какая началась свистопляска. Там дама-критик влюбилась в артиста и стала его пропагандировать где ни попадя. Пресс-атташе втюрилась в режиссера, ушла из театра, стала цепным псом гения и готова искусать всякого, кто против. А худрук крупного театра годами назначал свою фаворитку на главные роли, все уже привыкли ей шубу с поклоном подавать, как вдруг она к худруку охладела, но почему-то решила, что талант тронуть не посмеют — очень даже посмели и заменили новой фавориткой. Сидят теперь афиши переписывают.
Как узнать, что драматург бросил другого драматурга (кто из них женщина, не так уж важно)? Берешь буклет театрального фестиваля и видишь: на вопрос «Кто, по-вашему, самый гениальный драматург?» брошенный отвечает — бросивший. А бросивший говорит: Чехов.
Вчера звонит другая подруга-критик и говорит:
— Этот-то, наш, спектакль поставил! В главной роли — Петрова!
Я говорю:
— Погоди, как Петрова? У него же Иванова была жена, она и играла.
— Была Иванова да сплыла — ты не в материале. Правда, сыграла с горя лучшую свою роль. Трагедия — она, знаешь, способствует. А теперь надо бежать смотреть Петрову.
И мы побежали.
Все, исключительно все движется любовью, как писал Мандельштам. Если копнуть историю, то ведь и Книппер-Чехова, когда узнавала, что Чехов может отдать какую-нибудь роль Комиссаржевской, злилась и пугала мужа
своим учителем Немировичем: уж Немирович-то, который по свидетельству недоброжелателей Ольгой Леонардовной был увлечен, роли ей всегда давал наипервейшие. Но Савва Морозов, влюбленный в Марию Андрееву, соперницу Книппер, наказывал за это Немировича рублем, поскольку был пайщиком Художественного театра. Так что за каждую неотданную первую роль — штраф.
Вот такая у нас традиция.
Фундамент, можно сказать. Наши пять пудов любви.
Теперь-то я понимаю, почему один режиссер все время водит меня в буфет оладьями кормить. А раньше думала: просто человек хороший. Ну, или, может, рецензии ему нужны. А ему, оказывается, совсем другое нужно… Страшно в театры ходить, ей-богу!
http://www.rusrep.ru/2008/46/na_polyah_kultury/